Осунувшееся и морщинистое, оно совсем не походило на прежнего Мэйвиса. Куда-то исчезли и надменность, и властность, и вечное выражение «я один знаю, как правильно надо делать». На постели лежал спокойный пожилой мужчина. Дряблые веки были плотно прикрыты, мышцы расслаблены. Талира задумчиво рассмотрела хорошо знакомое лицо. Они, в конце концов, прожили с Мэйвисом вместе больше пяти лет… Но только сейчас она подумала, что когда-то он был весьма неплох собой. И даже, возможно, добр и великодушен.
Но пробудившуюся вдруг жалость согнал вошедший в покои Нотери. Он явно спешил, поэтому не успел даже скинуть дорожный плащ и отстегнуть шпагу.
– Отец! – Старший сын императора подошёл к постели с другой стороны и склонил колено. Бегло взглянул на Талиру, убрал упавшие на лоб тёмные кудри и скупо поприветствовал: – Ваше величество.
Юный, ещё не достигший и шестнадцати, он уже был слишком похож на отца характером и властными манерами. Талира опустила глаза и молча кивнула. Убрала свою руку и положила на колени, стиснув в пальцах платок.
Нотери, пытаясь держаться и не выдавать никаких эмоций, через плечо обернулся к лекарям и Эвану:
– Как давно… это случилось? – Голос дрогнул только на мгновение.
– Буквально с полчаса, ваша милость, – с печалью отозвался один из лекарей. – Да вознеси Покровитель душу его, государя и отца нашего…
– Уверен, он услышит наши молитвы, – тихо и твёрдо произнёс Эван.
– Прошу вас, хватит этих завываний. Сами знаете, отец их не сильно любил.
Нотери ещё раз взглянул в лицо почившего императора Мэйвиса и поднялся на ноги.
– Вы слишком строги, ваша милость, – не смогла промолчать Талира. – Ваш отец не был так категоричен и допускал…
– Я знаю, что допускал мой отец, не хуже вас, ваше величество.
Нотери смерил её слишком холодным, будто даже презрительным взглядом. Уже мнит себя императором и главным лицом Иввара? Ещё не меньше года ему оставаться только наследником, а ей – регентом и настоящим правителем, даже если ему это не по душе!
Талира взяла себя в руки и тоже встала.
– Тогда не будем вести споры у постели умершего. Я должна распорядиться насчёт похорон, прошу простить, но ещё многое надо сделать. Тем более сегодня особенный день.
Святой праздник. Умереть в этот день, впрочем, считалось особой и даже светлой приметой, так что всё ещё можно повернуть не так трагично. Людям понравится эта мысль – что их император был отмечен Покровителем таким особым образом. Был выбран им.
Прижав к лицу платок, она торопливо миновала Нотери и вышла в коридор. Там её окружили служанки и придворные дамы, которые тут же принялись щебетать свои соболезнования. Но сейчас этот птичий гомон Талиру не раздражал, скорее, наоборот, помогал отвлечься от неприятной встречи с Нотери.