– Научи меня, – вдруг повторила она, разглядывая густую щетину на его подбородке и лучистые морщинки у глаз.
Наверное, это было смешно. Они чуть не свалились с обрыва и чудом удержались на осыпающемся краю; мелкие камни и песок от любого движения летели вниз, забивались за шиворот и в волосы. Лежать было больно, Алекс слишком сильно придавил ногой правое колено, спину кололо. Плевать. Джейна лежала, раскинувшись и уткнувшись затылком в какой-то камень, и смотрела в светло-серые глаза, отражающие небо. Алекс не выдержал и хмыкнул, опустив голову. Смеётся над ней.
Измазанный грязью и измотанный, он сейчас тоже не блистал красотой. И всё же чувствовать тяжесть его тела было тепло… и приятно, и Джейна будет так лежать, пока он не…
– Аккуратно, – сказал Алекс, поднимаясь на локтях. Чуть не поскользнулся на поехавшей земле, но вцепился в какие-то корни и потом осторожно потянул Джейну за собой.
– Болит что?
– Немного… голова. Пройдёт.
Джейна забралась повыше, прижалась к куску скалы спиной и села. Осталась там, молча глядя на Алекса и ожидая ответа. Почему-то сейчас было ни капли не страшно, что она чуть не… погибла.
– Не могу, Джейна. – Он тоже отполз от края, уперевшись пятками, и опустился рядом. – Сама видела, что с тобой может случиться. Думаешь, магия – это просто?
– Нет. Знаю, что нет. Но я часто думаю о тех Четырёх… – Джейна перевела дыхание и продолжила: – Может быть, это правда так и есть? И есть эти боги. И моё видение было не просто так! Может, наши способности и вправду даны свыше?.. И это не зло, что бы ни говорили другие.
Алекс молчал, глядя куда-то мимо. Ветер колыхал тёмные волосы, трепал длинные полы камзола и затёртый ворох рубахи, открывая загорелую шею со следами ссадин и царапин. И так вдруг захотелось коснуться его обветренного лица, привлечь к себе, увидеть снова – настоящего, живого.
– Мне надо знать. – Джейна с усилием отвернулась и тоже как заворожённая всмотрелась в простор перед собой. – У меня тоже ничего больше не осталось. Ни веры, ни матери, ни смысла! Ничего. Я схожу с ума, Алекс… – едва слышно прошептала она пересохшими губами.
Ветер мотал верхушки деревьев, выл в расщелинах скал. Продувал и её насквозь, делал пустой и звенящей. Скрипели высоченные стволы.
Алекс помолчал, но потом нехотя заговорил:
– Я живу с этим всю жизнь. И всю жизнь привык контролировать и сдерживать себя. Отчасти верил в чём-то Серым, отчасти считал себя опасным, а отчасти… неважно. – Он тоже привалился спиной к скалистой земле. – В любом случае я не знаю, что ты умеешь. Серые в тебе что-то почуяли, причём что-то странное. Я не могу ничему научить, сам себя до конца не понимаю… Могу только рассказать, что узнал в той книге.