– Я, наверное, уйду, – сказало отражение Лизоньки. – Я теперь могу уйти, как только захочу.
– А они? – спросил Август о том, о чем боялся спрашивать. – Они свободны?
– Светочи? – Отражение Лизоньки склонило голову к плечу, словно к чему-то прислушиваясь. – Я больше не чувствую их боль.
– А их самих? – продолжал допытываться Август.
– Ничего не чувствую. – Отражение Лизоньки покачало головой. – Вы идите, мастер Берг. Не надо вам тут больше оставаться.
– Если ты увидишь… – Август потер грудь в том месте, где дало о себе знать сердце. – Если увидишь Леню…
– Я передам ему, что вы сдержали свое слово. Обещаю.
По поверхности затона пробежала легкая рябь, а как только вода снова успокоилась, Август увидел лишь свое собственное отражение. Лизонька ушла. Ну что ж, ему тоже пора. Хорошо, если удастся найти своего недавнего возницу. Осталось последнее. Август вытащил нож с костяной рукоятью, глянул на него едва ли не с отвращением, а потом зашвырнул в воду. Вот теперь все, вот теперь можно уходить.
Ему повезло. Возница нашелся там же, где и вечером прошлого дня. И так же, как в прошлый раз, он был пьян и услужлив. На маяке Август оказался уже к полудню. Первым делом он вымылся, долго скреб кожу озерным песком, несколько раз с головой окунался в воду, чтобы смыть с себя все следы минувшей ночи. А вторым делом он напился. Пил до самой ночи, не хмелея, не теряя ясности рассудка, тщетно призывая албасты в собеседницы. Она не пришла, но прислала вместо себя рябую кошку. С кошкой в обнимку он и уснул. А когда проснулся, потянулся за пером и чернилами.
Август и сам не знал, когда родилось это решение, взять под финансовую опеку оставшихся в Горисветово сирот. Может кошка намурлыкала, пока он спал? Но решение казалось ему правильным. У него были деньги. Достаточно денег, чтобы ни в чем не нуждаться до конца своих дней. Вот только ему ничего не нужно, а душу продолжает терзать тяжкое чувство вины. Если получится откупиться от вины деньгами, он откупится. Ему – индульгенция, юным гениям – какая-никакая надежда. Кошка запрыгнула к нему на колени, заглянула в глаза, одобрительно мяукнула. Август ласково почесал ее за ухом и решительно взялся за перо.
* * *
Когда Мирослава прочла дневник Августа Берга до конца, за окном уже сгустились сумерки. Впрочем, не только за окном, вся ее квартира словно погрузилась на дно глубокого колодца. Не спасала продуманная система освещения. Или она просто забыла включить свет?
Мирослава отложила дневник, обеими руками потерла уставшие от чтения глаза, встала. Сердце трепыхалось, с уханьем билось о ребра, не давая дышать, мешая сосредоточиться.