Мирослава не стала оставаться в холле, у нее были дела поважнее. И у нее были вопросы, на которые она рассчитывала получить ответы уже сейчас.
Дядя Митя оказался там, где и должен был быть – в конюшне. Под звуки льющегося из приемника блюза он задавал корм лошадям.
– Здравствуй, девочка, – сказал он, не оборачиваясь. И как только узнал о ее появлении?
– Здравствуй, дядя Митя. – Мирослава застыла в дверном проеме, не зная, как правильно поступить. – Мне нужно с тобой поговорить. Найдешь минутку?
– Для тебя, девочка, всегда и сколько угодно! – Он погладил Белоснежку по холке, поставил в проходе сумку с овсом, и направился к Мирославе. – Решила не принимать участия в том дурдоме? – Он очевидно намекал на визит родителей.
– Отстранили. – Мирослава пожала плечами.
– Почему ты сразу ко мне не пришла? – Дядя Митя вытер руки о джинсы, подошел вплотную. Его лицо, доброе и взволнованное, никак не походило на то, что она нарисовала тринадцать лет назад. – Бедный парень.
– У меня были кое-какие дела.
Так больно и так страшно подозревать самого близкого, самого родного, считай, единственного оставшегося у нее друга. Больно, но она должна знать правду!
…Они сидели на скамейке возле конюшни, между ними лежала открытая папка с рисунками.
– Где ты это взяла? – спросил дядя Митя, закуривая.
– Дома. Нашла в бабушкиных бумагах.
Он кивнул, глубоко затянулся сигаретой и спросил:
– Так что ты хочешь знать, Мира?
– Я хочу знать, что это за рисунки, и почему бабушка их спрятала.
– Я советовал сжечь. – Он выпустил почти идеальное колечко дыма. – Твой лечащий врач тоже.
– Какой врач?
– Психиатр. Ты нарисовала эти картины вскоре после своей… – он запнулся, а потом решительно продолжил: – Вскоре после своего возвращения.
– С того света?
– Да. Поначалу психиатр посчитал этот метод полезным. Регрессология. Слыхала, небось?
Еще бы она не слыхала! Всякий уважающий себя шизик знает, что такое регрессивный гипноз.
– Врач подумал, что вот это все, – дядя Митя кивнул на рисунки, – поможет тебе.
– Поможет в чем? Вспомнить, что со мной случилось до момента смерти?
– Я бы расширил список. – Он невесело усмехнулся. – До смерти и во время смерти.
– Охренеть! – Мирослава откинулась на спинку скамейки, на мгновение прикрыла глаза. – И что из меня вытянул этот ваш регрессолог-самоучка?
– Сначала вот это. – Дядя Митя взял в руки листок со своим портретом.
– Тебя?..
– Меня. В полиции надеялись, что ты сможешь нарисовать фоторобот своего убийцы, но у тебя ничего не получалось. Ты перестала рисовать, Мира, после того как…
– После того, как умерла?