Он опускает взгляд вниз, чтобы нацарапать даты в своем календаре, и Селлина качает головой. Она считает себя продуктивным, профессиональным человеком. Ее стремление в будущем управлять собственной галереей означало, что она постоянно должна учиться, работать и общаться. Но график этого вампира кажется просто безумным.
– Джованни, ты когда-нибудь выдыхаешь?
Он смотрит на нее озадаченно.
– Выдыхать? Что это значит?
– Сделать перерыв. Расслабиться.
Он усмехается.
– Когда сплю.
Она смотрит, как он записывает дела в календарь, стирает, потом пишет снова. Все в нем напряжено. Напряжено и взволнованно. Кто этот мужчина, сидящий перед ней? Что случилось с игриво вызывающим и милым вампиром, которого она когда-то считала своим лучшим другом? Они поссорились так давно, но последствия этой ссоры все еще давали о себе знать.
Что годы сделали с Джованни? Кажется, что время опустошило его, превратило в мрачного, горького человека, словно выветрившийся камень в песке.
– Почему бы мне не пойти на празднование столетия от имени Нино в следующую пятницу, ведь это ночь перед твоим отлетом домой? – спрашивает Селлина. – А ты можешь вернуться в поместье Курашики и отдохнуть.
Он качает головой, продолжая писать.
– Я уже буду в этом районе. Тебе нет смысла ехать туда. Не беспокойся об этом. Я просто поменяю свой рейс, чтобы вылететь из Кансайского международного аэропорта.
Селлина делает глоток кофе со льдом, позволяя прохладной, сладкой жидкости успокоить ее нервы, а затем глубоко вздыхает.
– Тогда… хочешь, я поеду с тобой? Я могу встретить тебя в Осаке, и мы поедем вместе? Если ты не против… Два представителя на светском мероприятии всегда лучше, чем один.
Джованни застывает, встретившись с ней взглядом.
– Ты хочешь посетить светское мероприятие… со мной? Вместе?
Это должна быть моя фраза. Нервничая, она приглаживает волосы в свой огромный, вьющийся пучок. Из-за влажности в Японии у нее теперь каждый день кудрявый пучок.
– Да… если ты не против, что я там буду.
Бросив карандаш, он выпрямляется, массируя затылок.
– Конечно. – Между ними повисает неловкое молчание, пока он не продолжает: – С тобой всегда лучше.
– Всегда? – На лице Селлины читается сомнение. – С каких пор?
– С тех пор, как мы были детьми. Например, когда мой отец заманивал меня в ловушку в эти скучные разговоры о сельскохозяйственной торговле и экспорте или о национальных годовых темпах роста. Когда ты была рядом… С тобой было лучше. Это давало мне что-то, чего я с нетерпением ждал.
– Я… думала об этом недавно, – признается Селлина. – Летние вечеринки и еда в поместье твоей семьи были самыми лучшими. И я обожала бродить по садам ночью. Это было похоже на волшебство.