– Нет, я не хочу, чтобы вся община меняла свои обычаи.
– Тогда почему ты не спишь? – спрашивает Джуничи.
– Я… я не могу. Не сейчас.
– Почему? – спрашивает Асао.
Опираясь локтями на стол, Харука прижимает ладони к своим раздраженным глазам, защищая их от света.
– Потому что Лайос – ночной. Напавший на Нино бодрствует по ночам. Как я могу спать и оставить нас обоих беззащитными перед ним?
– Разве ты устно не отозвал его приглашение в наш дом? – спрашивает Асао. – Он больше не может войти в дом. Тебе не нужно этого делать.
– Этого недостаточно! – Харука делает паузу, переводя дыхание. – Он все еще может использовать свою силу, чтобы исчезнуть, даже если его нет в доме. Пока он знает, что мы здесь, мы уязвимы, и я не могу… Я не могу спать, зная это. И не буду.
– Так почему бы не позволить Селлине и Джованни остаться, чтобы помочь? – спрашивает Джуничи.
– Потому что они уже сделали для нас более чем достаточно. Я отказываюсь обременять их еще больше. Я справлюсь с этим.
Тишина виснет в уютной атмосфере кухни. Харука трет глаза. Раздражение в них становится все более невыносимым.
– Как долго это будет продолжаться? – спрашивает Джуничи. – Эта жизнь в страхе и паранойе?
– Я не знаю, – отвечает Харука, его горло сжимается, а дыхание перехватывает от волнения. Все – стресс, шок и неопределенность последнего месяца, все это обрушивается на его психику. – Я многое в своей жизни потерял, Джуничи. Я потерял своих родителей совсем молодым, я потерял своего первого партнера и ребенка. Я почти потерял Нино, и это напугало меня до смерти. Если я потеряю его… Мне конец. В этой жизни для меня больше ничего нет.
Харука зажмуривает глаза, страх глубоко внутри него поднимается на поверхность и выплескивается наружу. Его глаза слезятся, и он вытирает соленые капли кончиками пальцев.
– Я был слишком добр, слишком расслаблен. Я… я сделаю все, что потребуется, чтобы защитить вампира, которого я люблю, и наш дом. Если это означает стать ночным, то так тому и быть. Но я не хочу, чтобы мои действия разрушили ваши жизни. Я не хочу усложнять жизнь моей общины. Мне жаль.
– Тебе не нужно извиняться, – говорит Джуничи. – Но мне не нравится, что все наши жизни меняются из-за этого мерзкого вампира. Ты даешь ему слишком много власти, Харука.
– Я не знаю, что еще делать.
Асао стонет и проводит ладонями по лицу.
– Поход в банк и за продуктами станет настоящим мучением.
Джуничи смеется.
– Ты – ворчливый старик, это все, о чем ты сейчас беспокоишься?
– Больше никаких школьных бейсбольных игр или послеобеденных матчей по каруте в местном центре отдыха. И подумай о вампах, чей бизнес процветает в дневные часы, или о том, что поезда перестают ходить в два часа ночи – проезд и доступность перемещения станут просто ужасными. Все перемещения на ночных автобусах!