Отец Петр еще раз пожал руку и ушел.
В церкви Косте больше всего понравилась атмосфера: какая-то иная, немного таинственная и торжественная. Никогда и нигде прежде Костя подобной атмосферы не ощущал. Люди молчали, а если и разговаривали, то тихо, вполголоса, словно каждый из них знал некую-то тайну и не хотел, чтобы ее услышали другие. Друг с другом люди общались мало, все больше обращались к картинам, которые в огромном количестве были развешены по стенам.
Картины эти – потом выяснилось, что они носят специальное название «иконы» – поразили мальчика особенно. Почти на всех были изображены люди, но какие-то странные. Косте казалось, что каждый человек в прозрачном шлеме над головой внимательно глядит непосредственно на него. Ему даже на миг почудилось, что все, кто здесь нарисован, знают о его существовании и смотрят на него, как на знакомого.
Это было какое-то поразительное, ранее неведомое и сладкое чувство причастности к чему-то таинственному, непонятному, но важному.
И Костя начал ходить в Храм – не потому, что понял необходимость Бога, а потому, что хотелось этих новых, непостижимых, а потому интересных ощущений.
Отец Петр разговорами не досаждал, ни за что не агитировал. Просто сидели в домике при Храме, пили чай, беседовали. Если Костя спрашивал или советовался, отец Петр всегда включался и говорил, что думал. Но первым с советами не лез никогда.
Окружающая жизнь приучила мальчика к тому, что всякий, кто начинал с ним говорить, непременно принимался его воспитывать. Отец Петр разговаривал. Делился мыслями. Не поучал.
Священник дал мальчику почитать Библию. Костя взял книгу не столько из интереса, сколько из вежливости. Даже попробовал почитать, но ничего не получилось: больше пары страниц осилить не смог, становилось нестерпимо скучно.
Долго думал – говорить ли об этом отцу Петру? Все-таки решился, хотя очень боялся, что священник начнет ругать и воспитывать.
Однако отец Петр только рассмеялся:
– А ты открывай книгу на любом месте и читай. Не понравилось если, закрой и в другом месте начни.
Костя так и сделал. Стало поинтересней.
В 1991 году праздник Рождества Христова впервые был объявлен нерабочим днем. Папа с мамой, разумеется, соорудили стол как положено на праздник, позвали даже своих друзей – выходной все-таки.
Однако вскоре выяснилось, что никто толком не понимает, что за праздник такой отмечается. И тогда Костя все рассказал: и про Христа, и про Вифлеем, и про Вифлеемскую звезду, и даже про волхвов.
Рассказывал он красиво и интересно, стараясь подражать Петру.