Ариадна кивнула. Она боялась даже словом нарушить тревожное равновесие, которое повисло на кухне. Чувствовала, что отцу Константину идея не нравится, и боялась скандала. Она не понимала, как могут ругаться священники, не представляла отца Тимофея, который повышает голос, и от того страх разрастался в ней еще победительней.
– Не нравится мне эта идея, – выдохнул отец Константин. – Зачем школа, если каждый может подойти ко мне, к вам – любой вопрос задать? К чему эти сложности?
Отец Тимофей поднялся, показывая, что дискутировать по этому поводу не намерен.
– Что значит слово такое «просвещение»? – спросил он и сам себе ответил: – Просвещать – значит дарить свет. Ибо сказано: «Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир». В общем, благословляю тебя на открытие такой школы. У нас тут вагончик есть… Ты видал: во дворе стоит… Вот там и давай… Часа по два-три в неделю. Немного.
У самой двери отец Тимофей остановился:
– Напуганные люди здесь живут, в Забавино. Всем напуганные, понимаешь? Они разницу между начальником и священником не особо понимают. Все думают, что мы с тобой – начальники церковные. А чтобы к начальнику подойти, надо иметь особую смелость, которой нет у них. Они как привыкли жить, забавинцы? По правилам. Есть день приема – будьте любезны, – запишутся, придут спросят, как надо. Нет дня приема – к начальнику и не подойдут… Вот и будет у них теперь школа, куда каждый завсегда может прийти и про что угодно поинтересоваться.
– Так надо менять эти привычки! – крикнул отец Константин.
Но крик его ударился о закрытую дверь кухни.
Поначалу идея эта отцу Константину не нравилась категорически. Она продолжала не нравиться, но он стал с ней свыкаться постепенно. А потом уже начал самому себе признаваться в том, что не только привыкает, но она ему нравится.
Люди шли и шли в вагончик. Задавали вопросы самые разные и удивительные. Сложные, философские, которые самому отцу Константину и в голову не приходили. И совсем простые, практические.
Отец Константин отвечал на вопросы легко и даже механически. Он был убежден, что у него – человека, который всю жизнь отдал служению Богу, – проблем с ответами не возникнет. Но оказалось: впервые задумавшись о том, что есть Бог, люди спрашивают иногда такое, о чем священник и не думал никогда… Приходилось иногда даже звонить отцу Петру за советом. С отцом Тимофеем Константин советоваться категорически не хотел: боялся показаться неразумным.
Надо сказать, что отец Петр создание такой школы не одобрил, но на все вопросы отца Константина всегда отвечал подробно и с участием.