Сашка сидел понурившись. Он представил, как разрастается в животе матери гнойник, и стало ему совсем не по себе. Снова захотелось убежать, привык потому парень так поступать: не знаешь, что делать – беги…
– Друг для друга родней не будет у вас никогда и никого, – вздохнул отец Тимофей. – Никогда и никого. А вы в скандалах жизнь топите. – Он снова посмотрел на Сашку. – Школу оканчивать надо. Как хочешь, но без этого никуда. Ты парень уже взрослый, должен понимать: чтобы жизнь дальше строить – надо школу окончить. А то как же? Без этого никуда…
– Благословите нас, батюшка, – попросила тихо Алевтина.
Отец Тимофей благословил.
– Живите в мире и в любви, – сказал священник. И повторил: – В любви и мире. А теперь все: идите, идите. Все.
Ариадна пошла провожать гостей.
Она знала, что отец Тимофей сейчас пойдет в свою комнату и будет долго молиться, разговаривать с Богом и, наверное, как всегда, ругать себя за нерадивость и неумение…
Мать с сыном шли по главной улице Забавино молча, на некотором отдалении друг от друга, как ходили всегда: мать впереди, сын чуть отставая.
Алевтина вдруг остановилась так резко, что Сашка чуть не налетел на нее, обернулась и прошептала:
– Ты это… Ты прости меня, если что… Я вот тоже… Если что… Ладно?
На глазах ее выступили слезы.
Сашка растерялся, залепетал:
– Да ладно, мам, ты чего?
Алевтина обняла его:
– Только уроки будешь делать, ладно? И школу не прогуливать?
Сашке стыдно было прохожих, и он залепетал:
– Да ладно, чего ты? Да буду я. Буду. Отпусти.
Алевтина улыбнулась и отпустила.
– А отец Тимофей тебе понравился? – спросила Алевтина. – Хороший мужик, правда?
– Классный, – согласился Сашка.
И они пошли рядом.
Пришли домой, сели чай пить.
Алевтина смотрела на Сашку, понимая, что о чем-то надо разговаривать. Но в голову все время лезли какие-то нелепые мысли про учебу, про школу…
– Как же я устала, – даже для себя неожиданно произнесла Алевтина.
Сашка посмотрел удивленно: мама никогда не жаловалась ему на жизнь.
Он подошел и поцеловал ее в голову, не зная, что еще надо делать в таких случаях.
Алевтина замерла. Потом прижалась головой к Сашкиному животу и затихла.
А потом в Забавино пришла смерть.
Она мчалась на красном «Мерседесе» по главной забавинской улице неотвратимая, как молния.
У смерти были важные дела. Она спешила. Она летела, не обращая внимания на забавинскую жизнь, на забавинских людей. Она была чужая, эта смерть, пришлая. Она промчалась по улице, чтобы исчезнуть навсегда, оставив на дороге сбитую девочку, уткнувшуюся белым лицом в холодный грязный асфальт.