Цокот копыт, что раздался за спиной, вынудил меня посторониться. Я сместился с центра дороги ближе к высокому деревянному забору. В северной части города, в отличие от Лисьего переулка, жители предпочитали огораживать свои дома не низенькими ажурными оградами — настоящими частоколами, напоминавшими мне тот, что окружал деревню Следки. Словно проживавшие вблизи Северных ворот горожане сомневались в надёжности городских стен. Словно они допускали, что однажды те не смогут сдержать бродивших по ночам за городом существ.
Мимо меня промчался местный вариант городского такси — лёгкая двухместная коляска на экологически чистом моторе мощностью в одну лошадиную силу. Поравнявшись со мной, мотор коляски презрительно фыркнул и уронил из-под хвоста порцию пахучего навоза. Сопроводил это действие и соответствующим выхлопом. Вид покатившихся по дороге конских яблок чем-то напомнил творожные булочки. Подобная ассоциация заставила меня мысленно выругаться. Отметил, что едва ли не каждый предмет я с недавних пор сравнивал с тем или иным видом выпечки — доработался.
А ведь я покупал пекарню вовсе не для того, чтобы в ней вкалывать. Продажа одного из драгоценных камней профессора Рогова, что лежали в сундуке рядом с моей кроватью, принесла бы денег больше, чем моё предприятие заработает за год — при самых оптимистичных прогнозах. Признаться, я сам не одобрял того, что вдруг снова погрузился в эту поднадоевшую ещё в прошлой жизни предпринимательскую деятельность. Ведь добиться моих целей можно было и проще. Но отдавал себе отчёт: мне нравилось продавать хлеб. И экспериментировать с выпечкой — тоже.
В очередной раз пожалел, что не ношу шляпу: так и хотелось приподнять её в приветственном жесте, как делали герои в старых фильмах. Пришлось обойтись кивком головы и улыбкой — адресовал их шагавшим мне навстречу дамам. Не запомнил лиц этих женщин. Потому что засмотрелся на их глубокие декольте. Там было на что заглядеться (и очень хотелось бы подержаться)! В последние дни такие зрелища интересовали меня всё больше. Я скучал по вечерним кувшинам с молоком. И уже начинал подумывать, не велеть ли мэтру превратить эту пакостную Мамашу Нору в жабу.
«Сможешь?»
«Подобная трансформация в принципе невозможна, — откликнулся профессор. — Все эти истории об оборотнях — не более чем сказки. Магия — это наука. Она в основном опирается на хорошо известные вам, юноша, физические законы. А ещё на те, о которых в вашем мире не имели представления, что вовсе их не отменяет. Рядом выдающихся теоретиков прошлого было неопровержимо доказано: быстрое преобразование одного живого существа в другое невозможно. Я подчёркиваю: быстрое. Но если опираться на закон Гриссена, основанный на превращении гусеницы в бабочку…»