Последний вздох Аполлона (Ридаль) - страница 5

В холле гостей встречал неизменно галантный портье Виктор Дюпон – француз до кончиков ногтей, слегка располневший к сорока годам. Он выдавал ключи и почту, запирал парадную дверь на ночь и на несколько часов забывался сном в крошечной комнатушке рядом с конторкой.

Винтовая лестница, обитая мягким ковром, уводила на второй этаж, где постояльцы попадали в узкий коридор и расходились по номерам: две комнаты направо, три налево. Следуя за отельным лакеем, Митя повернул направо. Его номер «5» оказался напротив номера американца Холлуорда.

Дверь в торце коридора вела в апартаменты Жана Шабо – владелец отеля занимал кабинет и спальню. Это был высокий лысеющий господин шестидесяти лет, сухой и прямой, как трость, и очень деятельный. Кроме горячей любви к искусству, его почти осязаемую энергию подпитывала любовь к семейному делу – отелю и, конечно, к его постояльцам. Митя легко мог вообразить, как обрадовался француз, когда знаменитый журналист и коллекционер согласился выставить в его салоне картину русского художника Василия Верещагина, а также изъявил желание пожить в «Луксоре» недельку-другую вместе с сестрой.

Отельным лакеем служил британец по имени Том Бичем, нанятый незадолго до приезда англоговорящих гостей. Шабо, несомненно, посчитал удачей неожиданное появление молодого человека с рекомендательным письмом от графини Пикок, которая останавливалась в «Луксоре» лет десять тому назад. Бывший лакей графини имел похвальное, по мнению Шабо, намерение совершенствовать свои умения не где-нибудь, а в парижском отеле.

Калверта Найтли и его сестру Кэтрин разместили в номерах в левой части коридора. Номер «3» вот уже несколько месяцев занимала итальянская оперная певица Лючия Морелли, ангажированная на часть сезона в Гранд-Опера.

Винтовая лестница устремлялась выше, на третий этаж – в комнаты для прислуги. Сейчас там жили горничные Лючии и Кэтрин, лакей Найтли и Том Бичем. Кухня и кладовая находились на цокольном этаже. Об их существовании гостям полагалось знать лишь в теории, на деле же готовые блюда словно по волшебству появлялись на подносе лакея, дымясь и источая аппетитный аромат. Повар и служанки, убиравшие комнаты, приходили утром и покидали отель вечером, как тени, через дверь на задний двор.

– Бичем служил у моей давней знакомой, графини Пикок, – сказал Шабо по-английски, когда постояльцы впервые в полном составе встретились за обедом. – А мне как раз требовался лакей-англичанин, который бы легко понимал и исполнял любые ваши пожелания.

Митя одинаково хорошо владел английским и французским, эти языки в гимназии давались ему намного легче, чем латынь и греческий. Но, поскольку все беседы в «Луксоре» по негласной договоренности велись на языке английских гостей, в конечном итоге было удобно, что на нем говорили и слуги.