Начались стихийные митинги. Сначала у офисов ушедших или вставших «на паузу» компаний. Потом, когда подключилась так называемая «несистемная оппозиция», эти люди стали потихоньку перемещаться к городским, областным Думам. Ну и к Государственной, само собой. Народу нужно было выплеснуть на кого-то свои страхи, недовольство, разочарование и потребовать… Чего потребовать, было не понятно. Президент молчал, правительство молчало. Зато у всех на виду и на слуху были действия «народных избранников», приведшие к многочисленным проблемам. Закономерно появились лозунги с требованиями досрочных выборов всего депутатского корпуса. Куча партий, пролетевших мимо депутатских кресел на последних выборах уцепились за эту идею руками и ногами. Митинги, до этого собиравшие от силы по несколько десятков тысяч, грозили превратиться в миллионные…
* * *
За эти два с лишним месяца настроение Маши менялось почти каждый день по нескольку раз. Если сначала она радовалась, что именно из-за их работы стали разворачиваться такие грандиозные события, то потом, когда стало понятно, какого жестокого джинна они выпустили из бутылки, пришла в ужас. Она то порывалась поудалять все клипы вообще, то загоралась идеей нового ролика с извинениями и пояснениями, то принималась лихорадочно вырисовывать эскизы Кремля, Биг Бена, Тадж-Махала, египетских и мексиканских пирамид, часами смотрела разные мультики, всматриваясь в персонажей, надеясь «поймать за хвост» какую-нибудь идею. Кончилось тем, что девушка поклялась больше никогда в жизни ничего не придумывать и не рисовать, если из-за их злосчастного клипа начнутся ещё бо́льшие проблемы. То, что «Теремок» был не причиной, а всего лишь поводом, её не волновало, она просто не задумывалась над такими тонкостями…
Виктор же, хоть и предполагавший с самого начала, что последствия могут быть гораздо более серьёзными, чем после всех их предыдущих работ, сначала растерялся. Он считал, что последствия будут серьёзными только для них самих, поскольку тема была спорной и неоднозначной, но, раз не было никаких «спецпожеланий», то никаких особых «общественных эффектов» не будет. А тут впору было вспоминать горе-электрика из старой рекламы Twix, который, починив свет в одной квартире, вырубил целый район и после этого с недоумённым видом вопрошает: «Ё-моё, что ж я сделал-то?». Руденко теперь прекрасно понимал, что готовилась какая-то крупномасштабная провокация, которая могла перерасти во что угодно. Непонятно, правда, с чьей стороны. Был этот пресловутый «Южный проект» наступательным или оборонительным, так и не прояснилось. Задать «кому следует» прямой вопрос и получить честный ответ ни у кого никакой возможности, естественно, не было. И ему было абсолютно НЕпонятно, — сделали они только хуже, ускорив события, или наоборот, смогли внести какие-то положительные изменения в написанный сценарий. От бесконечных размышлений, переживаний и самокопания Виктор однажды сильно надрался, но, увидев, с какой мукой, молча, смотрела на него в это время его Натуська, решил больше таких экспериментов по «очищению» сознания не проводить. И снов никаких не было…