Он откинулся на спинку стула, а она продолжала ужинать с таким видом, словно ей было на все наплевать.
– У обоих моих родителей были романы, – сказал он в конце концов. Это было правдой, но не полной.
– У Деметриуса Скаласа не было романов. – Кендра говорила почти безмятежно. – Романы всегда скрывают. А твой отец выставлял своих любовниц напоказ при любой возможности. Когда твоя мать ответила ему тем же, он развелся с ней.
– Спасибо за то, что приводишь факты, о которых ты ничего не знаешь, – выдавил Бальтазар, и его сердце забилось чаще.
– Это не мои факты. – Она улыбнулась ему немного резче, чем предполагал ее спокойный тон. – Хотя Панайота запретила мне выходить в Интернет, но оказалось, что семейная экономка знает очень много историй. И она с радостью поделилась ими со мной.
Бальтазар покачал головой. И подавил желание нахамить Кендре. Потому что она уже не только его враг. Она – мать его ребенка, нравится ему это или нет. И он по‑прежнему пытается решить, как ему с этим смириться.
– Мой отец был максималистом, – сказал он, когда молчание стало слишком тяжелым. – Я не ожидаю, что ты поймешь, но у него были строгие принципы. И если кто‑то не оправдывал его ожиданий, для этого человека наступали серьезные последствия.
– По‑твоему, твоя мать заслужила унижение? – Кендра поморщилась. – Полагаю, мне надо быть осторожнее.
– Я не мой отец, – грубо отрезал Бальтазар и удивился своему тону.
– Разве нет? – Кендра откинулась на спинку стула, прикрыв рукой живот. Ему хотелось высмеять ее театральность, но у него возникло странное ощущение: она делает это бессознательно.
– Мы с братом родились с маленькой разницей в возрасте, – правдиво произнес он. – А моя мать… Мне сказали, что после рождения моего брата она отстранилась ото всего. Она оставила нас на попечение нянь и никогда не выходила из своей комнаты. Потом мой отец отправил ее в частную клинику в Австрии, где за ней лучше ухаживали. Но она не возвращалась к нам несколько лет.
– Похоже, у нее была послеродовая депрессия, Бальтазар. – Кендра вгляделась в его лицо. – Ты же понимаешь, что она в этом не виновата?
– Я знаю, что мой отец не выносил слабости, – грубо огрызнулся Бальтазар.
Кендра замерла, прижимая руку к животу.
– То есть твоя бедная мать переживала ужасную депрессию, а твой отец наказал ее за химический и гормональный дисбаланс организма, в котором не было ее вины.
– Он был беспощадным человеком.
– А ты? – тихо спросила Кендра. – Ты умеешь щадить людей?
Настало время рассказать ей об остальном, объясниться раз и навсегда, чтобы она знала, в какую игру играет. Но почему‑то Бальтазар не мог заставить себя это сделать.