– Если это настоящий кастинг, – произнес он резким от желания голосом, – тебе потребуется полная демонстрация.
Она взглянула на него со всей страстью, и он зарычал как зверь.
– Конечно, – хрипло, но насмешливо ответила Кендра. – Иначе как я приму осознанное решение?
Бальтазар подошел к ней, наклонился и подхватил на руки. Он не жалел о своих планах. Обещания, которые он дал себе по поводу их брака и мести Томасу Коннолли, казались несущественными, пока он держал Кендру на руках, а ее струящееся платье обвивалось вокруг них.
Он планировал провести свою свадьбу, упиваясь яростью, ненавистью и горечью. Но, подняв глаза от алтаря на краю обрыва, он увидел идущую к нему Кендру в белом платье с цветами в руках и солнечным светом на лице и вспомнил сон, от которого так часто просыпался по ночам.
Константин пробормотал что‑то подозрительно похожее на совет успокоиться. Бальтазар проигнорировал его, потому что он явно издал какой‑то звук или скривился, поэтому его брат решил его приободрить. Пока Кендра подходила к нему, он фантазировал о том, что она невинна. Раньше его никогда не заботили такие вещи. Кендра была единственной женщиной, которую он не представлял ни с кем другим, кроме себя самого.
Фантазия о том, что она подойдет к нему, вынашивая их ребенка, и возьмет за руку… Мечта о том, что она будет принадлежать только ему и в их отношениях не будет горечи…
Но Бальтазар не строил иллюзий. Ничего не изменилось, когда он надел ей кольца на палец. Никакие благословения, какими бы священными они ни были, не изменили то, кем они были.
И все же сейчас он несет ее на виллу прямо в свои личные апартаменты. Все вокруг было бело‑голубым, а в центре находилась его жена с волосами цвета пламени и глазами оттенка самого яркого золота.
Она походила на сокровище.
К тому времени, когда Бальтазар осторожно поставил ее у изножья широкой низкой кровати, он был так возбужден, что удивлялся своему самообладанию.
– Сейчас я расскажу, что ты должен показать во время кастинга, – сказала она, запыхавшись.
Он понял, что происходящее нравится ему больше, чем следовало бы. Что бы ни случилось, он добился своего. И не важно, что потом его накроет мрачной реальностью.
– У меня особое видение этого процесса, – сердито произнес он, изнемогая от желания. – Почему бы тебе не рассказать о своих впечатлениях после того, как я закончу?
Он принялся целовать ее, долго и откровенно. Потом запустил пальцы в ее волосы, рассыпая шпильки, которыми она закрепила пучок на макушке. Фантазии и вожделение терзали его снова и снова, хотя он долго верил, что уже ничего не испытывает к этой женщине.