Позади нее треснула ветка, повернувшись, она почувствовала, как перехватило дыхание.
Чарли стоял на краю дорожки.
– Дора…
– Где Арчи?
– С ним все в порядке. Шэньи читает ему книжку. Смотрите, Дора.
– Почему вы здесь? Вы получили что хотели, оставьте меня в покое.
– Думаете, я этого хочу? – Он нахмурился, быстро подошел к ней. – Я пытаюсь помочь.
– Себе, не мне. Вы просто пытаетесь выставить меня бесполезной, чтобы забрать у меня Арчи.
– Я не…
Он схватил ее за руки.
– Может быть, раньше это и было так. Но не сейчас. С тех пор, как я увидел, как сильно он нуждается в вас.
– Это неправда.
Все было наоборот: он ей нужен.
В какой‑то момент в будущем Арчи останется в Макао, а она – одна.
Да, она его опекун и могла просто не позволить Арчи увидеть свою семью. Но это было бы неправильно, эгоистично.
Слеза скатилась по ее щеке, потом другая, затем еще одна.
– Он терпит меня, потому что я все, что у него есть. Но он недоволен.
Она прижалась к груди Чарли, хлопая ладонями по твердым мышцам, направляя на него свой гнев.
Только он не виноват.
Рыдание застряло в горле, когда ее руки замерли.
– И это моя вина.
Некоторое время Чарли просто стоял так. Ее внутренние переживания заставляли его страдать гораздо сильнее, чем ее руки. Он чувствовал ее отчаяние глубоко внутри, будто оно было его собственным. Ей больно, она потеряла сестру и теперь опасается потерять племянника.
Он был потрясен своей глупостью. Конечно, она горюет. Он не хотел ее расстраивать, ожидал, что она выступит против идеи взять для Арчи няню, но не разрыдается.
«Пока ты получаешь то, что хочешь, ты делаешь или говоришь, что угодно».
Он внутренне вздрогнул, вспоминая слова Доры.
Когда‑то это было правдой, но сейчас, с ней, он не хотел быть таким, как раньше. Она продолжала плакать. Он притянул ее к себе, почувствовал сопротивление. Потом она обмякла в его руках, он погладил ее по голове, тихо говоря что‑то на кантонском диалекте, пока она не начала успокаиваться.
– Это не твоя вина. – Он снова перешел на английский и одновременно на «ты» и почувствовал, как она судорожно вздохнула.
– Это все сложно. Половину времени я не знаю, что делаю, и Арчи это чувствует. Я думаю, он напуган.
– Конечно, напуган. – Ему не понравилась нотка упрека в ее голосе, ведь он понимал, что частично сам виноват. – Он ошеломлен и, вероятно, злится. Как иначе? Он младенец и только что потерял мать. Весь его мир, все, что он когда‑либо знал, изменилось. – Чарли помедлил, потом осторожно приподнял ее подбородок. – Кроме тебя.
Ее серые глаза опухли от слез, щеки были заляпаны тушью, но он с облегчением увидел, что она перестала плакать.