Теперь, конечно, очередь ислама.
Люди вмещают в себе как хорошее, так и плохое, я полагала. Мы должны сами думать, вырабатывать собственную систему морали. Я пришла к заключению, что не смогу быть честной с другими, пока не буду честна с собой. Я хотела взять все лучшее от религии, чтобы совершенствоваться, стать более благородной, без давления на себя и следования чудовищным правилам. Я больше не лгала себе и другим. С меня хватит лжи. Я больше не боюсь жизни после смерти.
Мое знакомство с Тео ван Гогом состоялось в феврале 2003 года. К тому времени я уже выступила на национальном телевидении, сделав ряд резких заявлений в адрес ислама, поощряющего насилие над женщинами, и начала политическую карьеру.
В тот вечер я была в гостях у журналиста Теодора Холмана. Мы с ним беседовали, как вдруг наш разговор прервал дверной звонок. Шумный взъерошенный мужчина влетел в комнату и заключил меня в медвежьи объятия.
– Меня зовут Тео ван Гог, – сказал он. – Я голосовал за вас.
Он поболтал с нами немного, засыпал меня советами по поводу того, как выжить в мире политики, а потом ушел так же внезапно, как и появился.
Я уже слышала о ван Гоге: он был знаменитым режиссером и одним из тех персонажей, которые постоянно светились на телеэкранах и страницах газет. Этот толстяк с растрепанными светлыми волосами постоянно курил и много говорил. Он обожал подначивать и критиковать даже лучших друзей, особенно в телепередачах. Многие терпеть его не могли.
После нашей первой встречи я не виделась с ван Гогом больше года – не было повода. И вот в мае 2004 года, когда я была в США на свадьбе у друзей, Тео позвонил мне по мобильному (он узнал мой номер у нашего общего знакомого). Вместо «Здравствуйте, как поживаете?» или чего-то в этом духе я услышала только: «Привет, это ван Гог» – и он сразу стал возмущенно рассказывать о стычке с Абу Джахья, бельгийцем ливанского происхождения.
Абу Джахья, основатель Европейской арабской лиги, был приглашен на заседание амстердамского дискуссионного клуба Happy Chaos, но отказался участвовать, когда узнал, что председателем будет Тео. После того как головорезы Абу Джахьи пригрозили ван Гогу, тот назвал его «сутенером Аллаха», и тут начался настоящий ад.
Понятия не имею, что, по мнению Тео, я могла сделать в той ситуации. К тому же обстановка не располагала к серьезным разговорам: я сидела в нью-йоркском такси, без телохранителя, а водитель был явно мусульманин.
– Тео, я не могу сейчас говорить. Давай увидимся на следующей неделе, когда я вернусь в Голландию.