Но больше никому!
Незабудка представила, как противная Ельга, которая больно щиплет девочку, когда никто не видит, будет умолять Сиеру показать ей Искру. Но Незабудка ни за что не покажет, пусть хоть Ельга отдаст ей все свои заколки и ленты! И даже в обмен на тот алый веер с синими птицами она не станет делиться с Ельгой своим сокровищем!
Хотя…
Веер был красивый. Незабудка видела вещицу лишь раз, мельком, и все мечтала, что Ельга вновь вытащит его из своего шкафа, но вредная девица больше веер не доставала.
Может, в обмен на веер Незабудка все же покажет Ельге Искру. Не всю, а лишь самый краешек.
Девочка подперла щеки кулачками, задумавшись. Интересно, можно показать краешек Искры? И какого она размера? Вдруг очень большая?
Незабудка моргнула, потому что башня вдруг раздвоилась, и рядом с белым зданием появилось еще одно – словно выточенное из стекла. Миг – и два здания снова слились в одно.
Сиера спрыгнула с окна – ее деятельная и жизнерадостная натура требовала движений и игр. Проскакав на одной ноге до двери, она вывалилась в коридор и понеслась по галерее, представляя себя феей.
Но мысли об Искре так и не покинули ее темноволосую головку.
* * *
Элея
После ужина я сбежала в сад. Девчонки шумно обсуждали произошедшее на уроке, делились страхами и впечатлениями. Хранительницы сказали, что четверых девушек, пострадавших от сороконожек отправили в целительскую и навещать их пока нельзя. Тисса попыталась возмутиться местными порядками, но Оливия быстро поставила ее на место, объяснив, что мы ничего не понимаем в обучении и магии. И пояснила, что подобные суровые меры нужны для нашего блага, чтобы мы умели о себе позаботиться.
В этой странной логике был свой смысл, хотя смириться с ним было трудно. С другой стороны, даже в обычных храмовых школах к ученикам применялись и розги, и стояние на соли с битыми ракушками, так что ничего удивительного в подобном наглядном обучении не было. Да и кто мы такие, чтобы спорить с хранительницами и магами? И девушкам только и оставалось, что возмущаться. Не слишком громко и когда хранительницы не слышали.
Я зашла в глубину леса, туда, где уже высились исполины-деревья, а валуны покрывал влажный мох. Постояла, прислушиваясь, но посторонних шагов не уловила. И со вздохом задрала рукав.
– Вылезай, – строго приказала я. Но кожа оставалась привычной – бледной, с синеватыми прожилками. Я рассердилась. – Быстро вылезай, или я за себя не ручаюсь!
Что именно я сделаю, если ящерка не покажется, я не знала. Да и что можно сделать с чем-то непонятным, живущим под твоей собственной кожей? Ну почему Шариссар не рассказал мне больше и так поспешно ушел?