– Точно все понятно?
– Точно, Марьива… Тьфу ты… Так точно, Ира Петровна! – Юрка щелкнул отсутствующими каблуками.
– Конев, ты допаясничаешься, мне твои шуточки еще с прошлой смены надоели!
– Извините, Ира Петровна. Все ясно, Ира Петровна. Будет сделано, Ира Петровна!
– Иди, безобразник. Да побыстрее!
Алеша Матвеев оказался не только рыжим и веснушчатым, но и лопоухим. Он тоже не первый год приезжал в этот лагерь и тараторил без умолку о прошлых сменах. Хаотично перескакивал с темы на тему, упоминал имена и фамилии, то и дело спрашивая: «А этого знаешь? А вот того помнишь?» И торчали у Алеши не только рыжие кудряшки да уши, но еще и зубы, особенно когда он улыбался, а улыбался он всегда. Из Алеши буквально били энергия и жажда жизни, он был смешным и солнечным. И ужасающе деятельным. «Ужасающе» потому, что Матвеев был из разряда тех людей, которые способны утопить рыбу. Поэтому каждый человек в лагере, прежде чем дать ему задание, очень и очень хорошо думал и взвешивал.
С гирляндами они справились довольно быстро. Уже через час несколько окружающих деревьев были обмотаны ими, по сцене протянули и закрепили самые красивые «свечки». Оставалось только на яблоню забросить провода. Юрка окинул дерево профессиональным взглядом и полез на стремянку. Любимую яблоню хотелось сделать не только самой красивой, но и самой удобной – чтобы, тайком лазая по ней, не зацепиться за провод. Держа лампочку в одной руке, второй схватившись за толстый сук, Юрка переступил со ступеньки на ветку, намереваясь закрепить гирлянду повыше.
Раздался сухой треск, затем вскрик Алешки, потом Юрке оцарапало щеку, картинка перед глазами смазалась на пару секунд, затем в спине и пятой точке вспыхнула боль, а в довершение всему в глазах ненадолго потемнело.
– Мамочки! Конев! Юрка, Юр, ты как, ты живой? – Ира склонилась над ним, прикрывая руками рот.
– Живой… – прокряхтел он, садясь и держась за спину. – Ударился больно…
– Что болит, где болит? Рука, нога, где? Здесь?
– Ай! Сломал!
– Что сломал? Юра, что?!
– Да гирлянду эту сломал…
– Да бог с ней, с гирляндой, главное…
Юрка привстал. Все двадцать человек, готовивших площадь к празднику, окружили пострадавшего и выжидательно уставились на него. Потирая ушибленную ладонь, Юрка улыбнулся, стараясь спрятать боль за улыбкой. Он очень боялся потерять репутацию непробиваемого и мужественного парня. Не хватало еще жаловаться на ушиб и прослыть нытиком, слабаком и слюнтяем. И ладно бы только рука со спиной болела – копчик, чтоб его, ныл! Признайся в таком – засмеют: «Коневу хвост подбили».