Вытаскивая из-под плиты заветную пачку, он трепетал от нахлынувшего адреналина. Курить он вообще-то не очень любил, его больше влекло само таинство – достать пачку, потом, чтобы руки не пахли, найти тонкую короткую веточку, почти сломать пополам, втиснуть в острый угол сигарету и поджечь. Можно даже не курить – просто поджечь и оглядываться, вдруг заметят. А если заметят, дать деру, да так, чтобы, если даже увидели, уж точно бы не догнали.
Он сунул руку под плиту, в предвкушении «таинства» вытащил пачку. Нашел ветку, надломил как положено, протиснул папиросу и только собирался поджечь, как увидел на тропинке, ведущей к аллее пионеров-героев, Пчелкина.
Он рылся в куче мусора.
– Эй! – крикнул Юрка, да так и застыл: с сигаретой в палочке, с палочкой в руке.
– Ага! Я всем расскажу, что ты куришь! – нагло заявил Пчелкин.
– А я расскажу, что ты по стройке шатаешься. Что ты тут делаешь?
– Я-то клад ищу, а вот ты куришь! – Пчелкин высунул язык.
– Не курю, а просто держу. Она ведь даже не подожжена, – ответил Юрка, засовывая сигарету в карман.
– А я все равно расскажу! Или вот что – спой песенку матерщинную, тогда не расскажу. – Пчелкин пошел на шантаж.
– Не дорос еще до матерщинной. Любую спою, ругательную не буду, – сказал Юрка, понимая, что, если малец расскажет, ему дома так надерут уши, что отчисление из лагеря и разлука с Володей покажутся несущественной мелочью.
Не удостоив его ответом, Пчелкин дал деру по тропинке на аллею пионеров-героев, крича во все горло: «Юрка – дурак, курит табак, спички ворует, дома не ночует». Юрка рванул за ним. Пчелкин свернул к кортам. Пользуясь преимуществами низкого роста, он не оббегал качели, лестницы и всяческие спортивные снаряды, а перекатывался под ними, легко юркал вниз, перелазил и прятался. Юрке же приходилось их оббегать. Если бы не это, он бы мигом его поймал, но пока только беспомощно орал: «А ну, стой!» – и слышал в ответ: «Юрка – дурак!»
– Юра! Петя! – донеслось до его ушей, но не достигло сознания.
Он бежал и бежал, пока наконец Пчелкин не оказался в полуметре от него: руку протяни – схватишь. Но над самым ухом прозвучало грозное:
– Конев! Пчелкин! Стоять!
Повинуясь рефлексу «Есть приказ? Выполнять!», и Пчелкин, и Конев остановились как вкопанные. К ним, пересекая корт, стремительно шел Володя. Лицо бледное, кулаки сжаты. На Пчелкина он смотрел так, будто хотел придушить его одним только взглядом. Юрка догадался: видимо, Володя его потерял.
– Как это понимать, Петя?! Где тебя носило?
Пчелкин вопросительно посмотрел на Юрку и шкодливо улыбнулся. Юрка вздохнул: