Одной рукой Володя взял тетрадь и склонился над ней совсем низко, второй вывел убористым ровным почерком:
«Что бы ни случилось, не потеряйте себя…» Вдруг его рука дрогнула. Юрка, не подумав, что может ослепить, навел фонарь Володе на лицо. Тот резко отвернулся, но Юрка успел заметить, что глаза у Володи на мокром месте.
– Володь, не надо плакать, иначе я тоже сейчас…
Не дав договорить, Володя вцепился ему в плечи и прижал Юрку к себе. Уткнувшись лицом в шею, пробормотал что-то неразборчивое.
Юрка задохнулся от вновь вспыхнувшей боли и, с трудом сохранив самообладание, приобнял его. В невнятном горячем шепоте в шею разобрал только тихое «Юрочка…».
Если бы это продлилось еще хотя бы минуту, Юрка бы также сорвался – от беспомощности и печали хотелось то ли плакать, то ли кричать. Но Володя быстро взял себя в руки и сказал:
– Правильно, ни к чему это сейчас. Подождет, все потом.
Он опять взял тетрадку и продолжил дописывать. Юрка, подсвечивая ему фонарем, шмыгал носом.
«Остаться такими же, какими были в 86-м году. Володе – с отличием окончить институт и съездить в Америку. Юре – поступить в консерваторию и стать пианистом».
– Готово. Что еще будем класть в капсулу времени? – спросил Володя, закончив.
Юрка вытащил из кармана джинсов сырой лист бумаги – ноты, которые переписывал для себя, чтобы учить.
– Вот, «Колыбельная» – это самое ценное, что было у меня в эту смену. – Он положил ноты в капсулу.
Володя, свернув в трубочку, опустил туда свою тетрадь – там был правленый сценарий со всеми пометками, личные записи за смену и пожелания себе-будущим.
– Еще кое-что, – сказал Юрка, роясь в кармане. – Вот. Думаю, это тоже должно лежать там.
Он достал слегка помятую, местами раскрошившуюся белую лилию, которую подарил ему Володя. Тот кивнул, аккуратно уложил цветок сверху на тетрадку.
– Все? – тихо спросил Володя.
Юрка задумался – действительно ли это все? Быть может, есть еще что-то, что следует оставить здесь на хранение?
Он отрицательно замотал головой.
– Нет, вот еще.
Юрка вцепился в перетянувший его шею пионерский галстук и стал порывисто развязывать. Но руки дрожали, и вместо того чтобы ослабить узел, Юрка, наоборот, его затянул.
Володя молча приблизился и потянулся помочь. Юрка грустно произнес:
– Вот ирония: когда меня принимали в пионеры, галстук мне повязывал комсомолец. Теперь комсомолец его снимает.
Прохладный ветер коснулся голой шеи, заставив поежиться. Володя неверно прочел Юркин жест:
– Ты точно хочешь положить его в капсулу?
– Да.
– Но ведь твой галстук стоит всего пятьдесят пять копеек, а мы договорились класть в капсулу только самые дорогие вещи, – съехидничал Володя.