Его бросало то вверх, то вниз. Как легко получалось с Володей взлетать на такие высоты, где нет кислорода и кружится голова. И так же легко было с ним падать на раскаленный песок или в кипящую воду и тонуть в ней. Юрку сдавливало, душило и тут же отпускало, казалось, вот-вот разорвет на части. Сердце стучало в висках так громко, что ничего, кроме него, не было слышно. А Юрка хотел услышать Володино дыхание, хотел узнать – ему так же странно? Одновременно и сладко, и душно, и горячо? И что ему, Юрке, можно делать? И что нужно? Хотелось двигаться, но он боялся все испортить, сделать что-нибудь не так. Осмелился обхватить Володины колени, прижаться максимально близко. А потом совсем потерялся в собственных ощущениях, забыл, как дышать, оглох от стука сердца. Когда эти ощущения стали невыносимыми, пылко зашептал:
– Стой, стой, – видимо, до того тихо, что Володя не услышал.
Но вдруг отпустило. Юрка понял, что зря просил его остановиться.
Володя расслабился, а он обнял его и прижался лбом к плечу, прислушиваясь к шумному, тяжелому дыханию. Володя хотел отпрянуть, но Юрка обнял еще крепче:
– Не уходи. Давай еще чуточку так посидим?
Володя послушался. Прижался все еще очень горячим телом, чмокнул в мочку уха – Юрке опять стало щекотно, но приятно.
Недолго просидев так, неподвижно и молча, они начали замерзать. Володя отодвинулся и отвернулся. Хоть и было темно и толком ничего не разглядеть, Юрке все равно стало неловко. Щеки горели, он, наверное, был весь пунцовый от стыда.
Володя брезгливо одернул рубашку.
– Все нормально? – дрожащим голосом спросил Юрка.
– Запачкался вот. – Володя обернулся.
Бледный лунный свет пробился сквозь узкие елочки листьев и упал на его лицо. Необыкновенно милый, изнеженный и смущенный, он тер рубашку и улыбался, на его щеках играл румянец.
– Вот бы всю жизнь так, да? – спросил Володя негромко. Юрка кивнул.
– Ты говорил, в следующий раз. Это когда?
– Когда мы встретимся. Я приеду к тебе или ты ко мне. Надолго, на целое лето.
У Юрки бухнуло сердце, наполнилось надеждой – так уверенно, без тени сомнения Володя это сказал.
– Будет так здорово! – оживился Юрка. – Я стану будить тебя игрой на пианино, а ты будешь вечно терять очки.
– Но я всегда их ношу и уже давно не теряю. – Володя повертел головой по сторонам, сощурился. Нашел взглядом лежащие на траве очки, дотянулся, нацепил на нос. И с облегчением заметил: – Чуть не раздавили.
– Так и я давно не играю, – продолжал Юрка.
– Но ты ведь будешь? – спросил Володя и обнял его так нежно, как никогда раньше. Обвив рукой плечо, то поглаживал, то сжимал предплечье.