Юра приехал в Харьков с исполненной мечтой – он написал то самое произведение всей жизни, о котором когда-то писал Володе. Не просто красивую, но и наполненную смыслом симфонию. Она была о свободе – Юра позволил себе быть пафосным и старомодным. Симфония начиналась полной тишиной, в которой звучал тихий, сдавленный, надломленный мужской голос. С каждой секундой этот голос крепчал, становясь громче и смелее, затем вступал хор, но не перекрывал его, а подчеркивал. Вслед за хором вступали смычковые с фортепианным аккомпанементом, и в самом конце с пафосом и помпезностью на слушателей обрушивались духовые. Управляя всем этим, Юра сам будто бы становился свободным, хотя в центре симфонии был не он, дирижер, и даже не композитор, а тенор с надломленным, сдавленным голосом.
Раньше Юра думал, что его вдохновил «М. Баттерфляй». Но сегодня, вернувшись в «Ласточку» и вспомнив прошлое, понял, что музой для его главного произведения был не незнакомый герой спектакля, а совсем другой, когда-то близкий человек.
Конец тропинки потерялся в зарослях кустов. Юра ступил на пляжный песок, и ему в лицо ударил смрад от реки. Раньше, особенно после дождя, здесь пахло невероятно вкусно – летней свежестью и грибной сыростью. Сейчас же лес значительно поредел и облез, жухлые, начинающие желтеть листья намокли и отяжелели, а от реки несло тухлой, стоячей водой. Проходя мимо поворота к лодочной станции, Юра нахмурился: в просветах редких деревьев отчетливо виднелась груда досок и хлама – все, что осталось от причала. Времени сворачивать туда и рассматривать останки места его первого настоящего поцелуя уже не было. Юра пошел дальше.
Сегодня, только приехав сюда, он боялся, что не сможет перебраться через реку к иве, но все сомнения развеялись, стоило пройти сквозь ржавые сетчатые ворота, которые раньше ограждали пляж от леса. Реки больше не было. От когда-то глубокого и быстрого притока Северского Донца осталось болотце – затянутое ряской, застоявшееся, зеленое. На этом фоне насмешкой выглядел старый советский стенд у входа на пляж: изображение пловцов в волнах и надпись «Берегитесь быстрого течения!».
Как и почему пересохла река, Юра не знал, но подозревал, что все из-за стройки, развернувшейся на другом берегу. Возможно, река мешала и ей перекрыли русло? Построили дамбу? Черт его знает, Юре сейчас было не до этого.
Он свернул влево, очень надеясь, что осталась возможность найти брод. Дорожки, которую и раньше-то не считали проходимой, тут уже не было, пришлось пробираться через растительность. Дойдя до тропинки над обрывом, он остановился. Песчаная стена осыпалась и осела, но обойти ее тем не менее было возможно. Юра подошел к самому краю, глянул вниз: метров десять песка, а дальше все та же ряска и стоячая вода. Он вспомнил ту заводь, куда когда-то они плавали вместе с Володей, тяжело вздохнул – их лилии погибли, ведь мелководная заводь, где они росли, как и река, измельчала и заболотилась.