Александра, целуя грудь мужа, шепчет:
— А я предлагаю зажить прямо сейчас. До рассвета еще — как до Москвы…
* * *
Двое рядовых, отставшие от роты, боялись не столько немцев, сколько мордобоя в исполнении слывшего сумасшедшим унтера Рябых. Наплевав на все установления скрытного передвижения по театру боевых действий, солдаты ломятся через кустарник по лощине, выводившей к реке. Главное — успеть до построения, чтобы унтер не прищучил.
И первый, кто им встретился, был Рябых. Унтер на четвереньках бежит вверх по склону. Лица на нем нет — серая кожа-маска с четырьмя кровящими отверстиями — глазницами и ноздрями. Изо рта толчками выбрасывается пенистая жидкость. Рябых, мелко повизгивая, проскакал мимо, истово взрывая землю руками и не обращая никакого внимания на нарушителей дисциплины.
По реке стелется сизая дымка, сильно пахнет прелым сеном. На коленях в воде стоят несколько солдат, побросавших винтовки. Несчастные на несколько секунд опускают лица в воду, но все же вынуждены глотать воздух, отравленный хлор-фосгеном — его концентрация здесь, в низине, самая высокая. Несколько десятков трупов спиной вверх плывут по реке. Те, что на берегу, исходят предсмертной кровавой рвотой — при таком содержании газа в воздухе отек гортани, бронхов и легких наступает за несколько минут.
Противогазы, если у кого и были, так и остались болтаться на боку: кто не успел воспользоваться, кто не сумел. Да и было тех противогазов два-три на отделение.
На позиции орудийного расчета латунные снаряды в ящике на глазах покрываются зеленым слоем окиси хлора.
Чуть повыше и поодаль, где начинается прибрежный осинник, на верхушке одного из деревьев раскачивается фигура офицера, лицо замотано мокрым башлыком. На секунду приспустив его, он истошно орет:
— Все наверх! От воды! Газы понизу! Мочите тряпки, через них дышать!..
Однако его совету последовать уже почти некому.
Гуляков, так же с лицом, обмотанным башлыком, волочит за руку подпоручика Курилло с перебитой осколком лодыжкой. Ротмистр хрипит — под башлыком дышать нечем, но надо подняться выше из загазованной низины, туда, где ветерок не дает собраться отраве. Гуляков взваливает подпоручика на плечи и тяжело бредет вверх, не обращая внимания на начавшийся обстрел: снаряды, пули привычны и не так страшны по сравнению с выжигающей глаза и внутренности бесцветной смертью.
Силы не беспредельны, и Гуляков с Курилло падают на песчаной высотке, поросшей молодыми сосенками. Отлежавшись немного, ротмистр снимает с себя ремень, перетягивает выше колена ногу подпоручика, дает ему хлебнуть из фляги воды, жадно пьет сам и глядит вниз — на высотку не спеша взбираются немцы в противогазах. Гуляков сдергивает с пояса единственную гранату, швыряет вниз и кричит что-то страшное, злое…