— Лев Давидович… товарищ нарком, ну а если Корка… то кто потом…
— Выбросьте из головы мечты о командовании фронтом. Потому что Завалишин ваша фамилия, а не Гуляков…
* * *
Совсем стемнело. В углах ангара запищали крысы. Свеча в подстаканнике почти прогорела.
Гуляков сидит на стуле прямо, с ровной спиной, руки ладонями вниз лежат на коленях.
Священник вздыхает:
— Ты улетел, не выболев своих грехов. Как и я…
Он тяжело встает со скрипнувшего табурета, подходит к Гулякову. Ставит стакан со свечей поближе, лица ярче освещаются. Священник говорит тихо, но так, что не мешает и грохот железа на крыше:
— Выше сил ноши не бывает. Поэтому с крестом, что достался, путь только один — вверх. К небу, которое ты так любил. Вниз — да, легче, но вниз падаешь, а не идешь. Ты свой выбор сделал, никто не мешает нам выбирать, мы свободны. Но потом спросится. Прощай, летчик…
Они подходят к двери, священник с трудом открывает ее, внутрь врываются ветер с дождем. Одной рукой удерживая створку двери, другой батюшка подает Гулякову тряпицу. Тот ее разворачивает, в ней — заколка — бабочка Александры.
Фигура священника, едва заметная в сумерках, останавливается в нескольких шагах от ангара, и сквозь шелест дождя доносится его голос:
— Да, забыл сказать: у нее всё в порядке. Она страдает, а значит, все хорошо…
Его фигура сливается с темнотой.
Настырный звонок мобильника заставляет девичье тело на тахте корчиться в попытках проснуться. Она в трусиках и футболке, на спине которой начертано: «Идите вы со своим «как дела?»
Рядом стоит большая клетка для попугая, в ней сидит лохматый черный кот чрезвычайно недовольного вида. Над тахтой на ковре — наградной кортик в ножнах с надписью «Комбригу Гулякову от трудового народа».
Девушка берет трубку, не открывая глаз, переворачивается на спину, нащупывает на столике сигареты, закуривает:
— Да, Володь, нет, не разбудил, уже выхожу, ключи ищу. Я знаю, где должна быть. Успею.
Раздраженный голос в трубке инструктирует:
— Сашка, с Каменного с тебя к трем часам — несколько фоток в номер и сто строк текста: кто, что, где, когда. А вот «почему» — не надо мне! Чтоб не лезла никуда! Без экстрима чтоб!
Девушка включает телевизор, шлепает босиком на кухню, возвращается с кружкой кофе и пакетиком сухого кошачьего корма, который высыпает прямо через прутья клетки. Кот злобно орет.
— Жри, Аспид, не выёживайся, нет мяса, и сметаны нет, и сосисок нет. Чипсы есть…
Садится, по-турецки на тахту и прихлебывает кофе, глядя на экран. Мелькают кадры с танками и БТРами на улицах Москвы, вокзалами и аэропортами, заполненными людьми, разглядывающими информационные табло, караванами машин на выезд из города. Затем идут кадры с камеры видеонаблюдения в метро: компания молодых людей, вооруженных кусками арматуры, куда-то спешит, расталкивая народ.