Бежим из школы. В переулке — старик. Всегда стоит здесь, словно принадлежность этого места. Ребята минуют его. Я медлю. Читаю на лице замершего какую-то муку. Подбородок и шея его напряжены, не давая двигаться голове, и только полузакрытые глаза уныло следят за нашим движением. «Ну, беги, беги», — перемещает бетонные губы. Бегу!
Елизавета Платоновна — математик. Осталова представляет ее как специалиста крайне серьезного, могущего очень много дать. Елизавета — старая. Ноги у нее болят, и она почти не показывается на улице. В магазин и по прочим делам курсирует Зинаида Платоновна, сестра. Она моложе. Махонькая, ниже мальчиков, сухонькая. Прыткая. Комарик в шубе. Сережа называет иначе: Водомерка. Существует брат — Платон Платонович — самый бодрый. По утрам — гимнастика. Идя в школу, Осталовы ухватывают глазами его трудоемкие махи ногами. Костюм тренировочный выцвел. Шапочка лыжная. Платон — шахматист. «У меня второй разряд — домашний», — аттестует свою игру. У мальчиков выигрывает, если провоцирует их на медленный темп. В быстром — не более десяти ходов, и старик бросает короля: «Нечем играть». Тактика Сереги, перенятая от Орешника, с первого хода — жертвы. Платон лопает фигуры и, довольный, ощупывает лысый череп: «Чем будешь играть?» Но неожиданно попавшись в ловушку, будто заново видит доску: «Что?»
У Елизаветы широкий профиль и узкий, будто сплющенный, фас. Нос учительницы напоминает Осталовым пестик от медной ступки — такой же длинный, с набалдашником и блестящий. Губа нижняя у Елизаветы так далеко выдавилась вперед, что братья сразу складывают притчу о том, как, наказанная за чересчур солидную компенсацию, назначаемую за уроки, Елизавета, подобно слону, вынуждена таскать бревна, положив на губу и прижав носом. За губой видна клюквенная десна. Она утыкана черными источенными зубами. «Нижние у меня — свои», — хвастается учительница Анне.
В Елизаветиной комнате пахнет дурно, и от старухи тоже — гнилью, — решают Осталовы. Действительно, когда объясняет она теоремы, в нос мальчикам ударяет нестерпимый дух. Они прекращают дыхание. Отворачиваются. «Не вертитесь!» — замечает учительница.
При входе в квартиру Елизавета обязует братьев поменять ботинки на принесенные с собой тапки. Сидя за столом, вдруг отстраняется: «Я слышу запах потных ног». И потом Анне: «Контролируйте детей, чтобы они мыли ноги». «До нее, наверное, доносится аромат собственного разложения», — предполагает Серега.
«У меня разбитый организм, — жалуется учительница Осталовой. И добавляет: — Война. Коллективизация. Война». Во время занятий она принимается вдруг массировать виски. И ученикам: «Сейчас пройдет. Повторите формулы». Но приступ не сникает. Является Зинаида. Сестры переглядываются. Следующий — Платон. Ведет мальчиков во вторую комнату. «Ни один шахматист не возможен без математики. И — наоборот». Играют.