Братья играют в сипаев. Это фишки красные. Синие — англичане. Зеленые — французы. Желтые — метисы, выступающие на стороне колонизаторов. Шашки деревянные — кони. Есть еще фишки пластмассовые, от других игр. Это — офицеры.
Перина свекольного цвета своими складками образует горные ряды. В них укрываются сипаи. Атакующие — на самой плоскости дивана. Только штаб скрыт за маленькой подушечкой. Преимущество на стороне сипаев, и сами братья за них болеют. Сражающийся за колонизаторов сочувствует индусам, где-то даже предает своих солдат, а все же, выиграв, жалеет повстанцев.
III
Мама привела меня в школу, где преподавала до моего рождения. Стоим в учительской. Мама просит почитать Гете. Декламирую. «Теперь о Моцарте». Учителя улыбаются: «Хорошая память». Меня принимают в первый класс. Месяц — апрель. Летом мне исполнится семь.
До школы — на автобусе. Мама или Катя провожают меня. Вот — школа. Ирина Архиповна вводит меня в класс. Имя, фамилия — ребята слушают. «Он — самый младший, не обижайте». Мальчишки-заводилы берут меня под опеку. В перемену — я с ними. Расспрашивают, где живу, кто мать? Отец? «У меня нет отца». Смущенно замолкают. Такт их искренен. Сознаешь себя неблагодарным перед ребятами, их конфузливыми взглядами и прекращением расспросов. Стыдно, что у тебя нет отца и тем ты смутил ребят.
От громадной рекреации, количества струившихся по кругу школьников я исполнился чрезвычайной энергии и возбуждения и, не сообразив еще, что же творю, понесся по кругу движения ребят. Так мчался по кругу, пока не различен был сестрой своей, подозван ею, стоявшей опершись на палку в дверях у входа на лестницу. На физкультуре меня, оказывается, не оставляли. Мы отправились домой.
В июне мама отправила нас в пионерлагерь Академии ПАУК, в Насекомово. Зачислили нас в младший отряд. Девятнадцатый.
Отряд — в старом деревянном корпусе. Собственно, здесь два отряда. Наш и одиннадцатый. Мальчики — первый этаж. Девочки — второй.
Мы понимаем, что вся строгость, все наказания — для нашей пользы, но трудно к этому привыкнуть. Ясно, что если воспитательница не спит, а восседает на тумбочке, ждет, когда все уснут, — это для нас. Если Аблаева выставляет в одних трусиках стоять в коридоре — для нас же. Нашлепает в сердцах — тоже для нас. В угол, без сладкого, без кино, днем голым в постель — все для нас. Все, чтоб мы выросли умными. Трудолюбивыми.
Самый задиристый — Олег. Зовем его Кавалер Помидор. Не толстый. Даже стройный. Но румяный всегда. Розовый. Красный. Он замечательно плюется. Щеки во время плевка раздуваются. Слюна же вылетает со звуком «плфу». Летит через всю палату от стенки до стенки. Мы так не умеем. Да и научишься ли такому?! Подражаем, но не получается.