Чтобы организовать пространство, Осталова прибегает к услугам Федора Кирьяновича. Суходревы живут под комнатой Анны Петровны. Старший сын плотника досиживает срок. Младшего частенько встречают лежащим посреди блевотины под лестницей черного хода. Жена Кирьяновича — кондуктор. Сам он пьет все, что обнаруживает свойства текучести и обнадеживает запахом. Осталова называет Федора «золотые руки», а то, что пьет, то жизнь такая, а он «человек добрый, но слабохарактерный».
Во дворе дома на скамейках сидят старухи. В черно-коричневом пальто, толстая, повязавшая голову зеленым платком, с рваной кожаной сумкой, с неподвижными парусиновыми глазами, — братья зовут ее «лидер», — повествует, как терпит она от соседей — сволочей Суходревов. Все это почему-то интересно слушать, Может быть, потому, что похоже на подглядывание. Тем более чего-то нехорошего.
У глухой стены флигеля буквой «П» галереи, иначе говоря, двухэтажные сарайчики для барахла. Жизнь в районе галерей бойка и весела. Ребята носятся по крышам. Тетки с подушкообразными ягодицами выбивают ковры. Сушат белье. Мужички «соображают». Молодежь любит друг друга в подходящих малопосещаемых местах.
Суходрев оборудовал в своем чулане столярку. Он ладит Осталовым полки под книги, и хоть получаются они «не ахти», титул «золотые руки» с Кирьяновича не смывается. С лицом, словно проморенным марганцовкой (братья шепчут: «Индеец»), седой, с глазами, будто залитыми йодом, входит он к Осталовым в спецовке, пропахшей деревом и политурой, и, ползая на коленях, замеряет стену рулеткой. Пальцы мастера дрожат и не золотые вовсе, а как все руки — от запястья коричневые.
Поздно вечером, ночью, сверху доносятся удары. Падение. Крик. Мотыльками спархивает штукатурка. «Что это?» — «Сын отца бьет». — «Так надо подняться». — «Нет, нет, не надо». И, продолжая печатать, напряженно поглядывает Анна на потолок.
Сыновей, чтобы выросли «мужчинами», Осталова старается приучить к труду. Она приобретает детский набор столярных инструментов, а Суходрев, за определенную плату, привлечен просветить мальчиков в мастерстве. Кирьяныч никак не может собраться начать факультатив. Он ограничивается вводными беседами о назначении денатурата и политуры.
Комплект инструментов изымается у братьев и передается Пане для Мити после того, как Дима сам «осваивает» инструмент. Полумертвый от злобы, бросается он на Сережу с ножовкой. Софья Алексеевна прижимает мальчика к себе. Накрывает руками. Чуть помедлив, Дима хватает ее по руке. Через рукоять он чувствует боль Софьи и то, как рвется старческая кожа.