– Закрой глаза, – говорит Матильда.
– Зачем?
– Хочу поиграть в прятки. Я прячусь, а ты будешь меня искать.
– Ладно. – Я закрываю лицо руками.
– Обещай, что не будешь подсматривать. Теперь тебе нужно досчитать до ста.
– Это слишком долго, милая. Может до пятидесяти?
– Папа всегда так делает. Это не честно. Я не успею спрятаться, если ты будешь считать только до пятидесяти, – возражает она.
Я колеблюсь, не желая нарушать наше взаимопонимание.
– Как насчет семидесяти пяти? – спрашиваю я.
– Сто. Пожалуйста, мама. – Она так растягивает слоги, что я больше не могу отказывать ей.
– Ладно, сто. Но не уходи слишком далеко, – говорю я.
– Обещаю. Обещаешь не подсматривать?
– Обещаю. Один, два, три… – начинаю я считать.
Матильда хихикает и хватает меня за ноги, секунду обнимая. А потом я слышу, как она убегает по листьям прочь.
Двадцать три, двадцать четыре…
– Ты все еще считаешь, мамочка? Не слышу тебя. – Она все еще смеется, я слышу ее где-то позади себя. Не думаю, что искать придется долго.
– Тридцать один, тридцать два, – кричу я.
Ее шаги удаляются, шуршание листьев становится все тише и тише. Я больше не слышу ее дыхание.
Сорок восемь, сорок девять. Я быстро оглядываюсь.
– Мама! Я вижу, что ты подсматриваешь! – слышу я голос дочери, но не вижу ее.
Снова закрываю глаза ладонями. Я слышу шорох шагов, когда мимо меня проносятся дети, взрослые, собака. Они тоже смеются.
Пятьдесят шесть, пятьдесят семь…
Мне начинает становиться скучно. Я уже вечность не считала до ста, и на это уходит больше времени, чем я могла бы предположить. Не хочу стоять с закрытыми глазами, не видя солнце, голубое небо и лицо Матильды.
Но я пообещала.
Шестьдесят семь, шестьдесят восемь…
Другие органы чувств навострились. Меня окружает осень. Легкий запах огня и затхлость гниющих листьев, жужжание самолета далеко в небесах, направляющегося на север Лондона к одному из аэропортов. Внутри, скорее всего, пахнет стылостью, пото́м и ногами, ноткой аммиака из туалета. Пассажиры выглядывают из иллюминаторов, отмечая достопримечательности – Уэмбли, Кенвуд-хаус, Хит, массу зелени и деревьев внизу, слишком далеко внизу, чтобы разглядеть движущиеся точки людей и собак, бегающих по Парламентскому холму.
Девяносто девять.
– Я иду искать, кто не спрятался, я не виновата, – кричу я.
Открываю глаза и оглядываюсь. Матильды нигде не видно. Я обхожу деревья, запомнив, где я стояла и считала. Это центральная точка моих поисков. Я иду дальше, заглядывая за деревья, пытаясь заметить вспышку зелено-серебристой куртки Матильды. Тут ее нет. Я иду по диагонали, все еще ищу и смеюсь тому, как хорошо она спряталась.