Я стою в коридоре и жду, пока он не возвращается из кухни и не передает Матильде тарелку.
Дочка берет ее и спрашивает:
– Что это? Выглядит забавно.
– Это апельсин, – говорит Карл. – Можешь теперь пойти наверх? – Стоя спиной к солнцу, лучи которого падают сквозь окно над дверью, Карл кажется выше, чем обычно, внушительнее.
– Это не похоже на апельсин. Он красный.
– Это красный, или кровавый, апельсин, Матильда. Органический. Полезный для тебя. Просто пойди в комнату и съешь его, – говорит Карл, показывая наверх.
В этот раз она так и делает, встает с моего колена с капризным вздохом и, громко топоча по ступенькам, идет наверх, ясно давая понять, что ей не хочется этого делать.
– Элисон, пожалуйста, зайди сюда. Нам нужно кое-что обсудить.
Мне хочется сказать ему, чтобы он отвалил, перестал быть такой помпезной задницей, но моя бравада длится недолго. Я встаю и следую за ним, засунув руки глубоко в карманы брюк, чтобы скрыть дрожь. Сажусь на диван и жду, когда он ко мне присоединится, но вместо этого он встает с другой стороны комнаты перед камином. Я жду, когда он заговорит, но Карл молчит. Тишина в комнате становится все тяжелее и тяжелее. Если мое сердце продолжит стучать так учащенно, он его услышит.
– Карл, я…
Я больше не могу молчать, но только я открываю рот, он тоже начинает говорить, заглушая мои неуверенные слова:
– Я думал об этом всю ночь, Элисон. И весь день. Мне приходилось со стольким мириться, и я больше так не могу.
– Что ты хочешь сказать? – чуть ли не блею я.
– Пожалуйста, ничего не говори. Это и так очень сложно, но мне нужно сказать то, о чем я думаю. Все зашло слишком далеко.
Я киваю молча. Понимаю, что прижала ладонь ко рту, хотя не помню, когда это сделала.
– Я подам на развод, Элисон. Пути назад нет. Я поговорил сегодня с юристом, и закон на моей стороне. Я могу развестись с тобой по причине безответственного поведения. Ты знаешь, через что ты заставила меня пройти, особенно за последний год.
– Я…
– Нет, дай мне закончить. Для меня это очень сложно. Меньшее, что ты можешь сделать, это дать мне договорить.
Я скоро взорвусь, во мне бурлят слова защиты, обвинения, извинения, боль; они извиваются и корчатся, и, если я не выпущу их изо рта, они взорвут мне голову. Но я молча киваю. Это меньшее, что я могу сделать.
– Я хочу, чтобы ты покинула дом. Сегодня же. Понятно, что тебе придется забрать остальные вещи позже, но пока что я хочу, чтобы ты собрала сумку и ушла. Принимая во внимание твое поведение, у меня не будет проблем с получением статуса основного опекуна Матильды, а учитывая, что я отдал деньги за дом из своего временного пособия по безработице, у меня больше прав находиться здесь, чем у тебя.