Карл, наверное, испытал чистую радость, когда Кэролайн рассказала ему о случившемся. Он, наверное, наклонился вперед, такой заботливый и готовый помочь, и спросил: «Как его зовут? Да, ужасная ситуация. Точно изнасилование. Точно». В душе он бы смеялся до колик, думая о нанесенном вреде. И не то чтобы он был совсем не прав, помогая в такой ситуации. Он не знал, что кто-то еще выдвинет обвинение, но ему было все равно.
Карл не был рукой правосудия, он просто пакостил, тянул за веревочки моей жизни из-за кулис.
Мы встаем в пробку в Хайбери-Корнер, и я пытаюсь взять под контроль свое нетерпение. Карл не знает, что я приеду. Его там может не быть. Но если его там нет, я буду сидеть и ждать, а когда он приедет, я скажу ему отослать письма. Скажу, что остаюсь дома, и он не может меня вышвырнуть, что я буду мамой Матильды, и он не сможет меня остановить. Я пообещаю сообщить о нем его начальникам, потому что он действует нечестно и не сообщил о конфликте интересов, я расскажу полиции о его шантаже, о том, что он незаконно установил шпионскую программу на мой телефон и снимал меня в моем доме без разрешения. Он спрятал камеру в моей сумке на колесиках. В моей чертовой сумке на колесиках, предмете, который, как он знал, я всегда ношу с собой. И одному только Богу известно, сколько камер он расставил по дому.
Такси подъезжает к моему дому, и я сую водителю деньги через окно, благодарю его и спешу прочь. Он что-то кричит, но я машу рукой и пытаюсь засунуть ключ в замок парадной двери. Кажется, она не открывается. Все в порядке, в порядке. Не позволю этому сбить меня с пути, буду сидеть здесь на пороге и ждать, когда он вернется домой из школы вместе с Матильдой, и тогда я обниму ее, пройду мимо него в дом и откажусь когда-либо покидать ее снова. Но все в порядке, ключ входит в замок и проворачивается. Дверь открывается. Я захожу и захлопываю ее за собой.
Я внутри. Слышу тяжелый стук, но он тут же затихает. В воздухе висит сильный запах сигарет. Из гостиной играет музыка.
Я заглядываю за дверь, но не вижу Карла.
Занавески задернуты, а в комнате темно. Единственный источник света – экран телевизора, подключенный к ноутбуку Карла. Я смутно вижу его на кофейном столике. Мои глаза привыкают к темноте, к экрану. Я приглядываюсь, пытаясь понять, на что смотрю.
Женщина на экране кажется мертвой. Мужчина сдвигает ее в одну сторону, потом в другую, кладет на живот на кровать. Камера приближается сзади, и ее тело наполняет экран. Она почти голая, в бюстгальтере и подвязках. Трусов нет. Фоном играет музыка, ритмичный бит, к которому мужчина присоединяется, хлопая ее по голому заду в такт мелодии, сначала мягко, потом жестче. Он смеется. Я знаю этот смех. Это Карл.