Его рука появляется перед камерой, пальцы расставлены. Он входит внутрь, камера приближает изображение.
Я сжимаю челюсти. Перед глазами проносятся картинки, быстро, словно кровь в ушах. Я закрываю лицо руками, а потом заставляю себя убрать их. Я должна это видеть.
Удовлетворенный, Карл поднимает женщину с кровати и кладет ее руки себе на плечи. Он начинает танцевать, двигая ее из стороны в сторону, ее голова мотыляется. Она мертва, а он поет «бада-бада-бада-ба-бада, бада-бада-бада-ба-бада»…
Я не могу оторвать от него взгляд.
Песня заканчивается, и он кладет ее назад с широко разведенными ногами, голова свешивается с кровати. Она мертва. Должно быть, мертва.
Но она не может быть мертва, потому что это я, только это не могу быть я, потому что я здесь, я не на экране, и я не могла быть там, потому что то, что он делал, я никогда не позволила бы ему. И это отельный номер в Брайтоне, но я ничего из этого не помню, и почему я даже не могу пошевелиться, не говоря уж о том, чтобы закричать так, как кричу сейчас? Вцепиться ногтями ему в лицо, прежде чем обхватить себя руками и качаться, качаться, пока я снова не стану собой, в безопасности, по крайней мере в своем теле, хотя мой разум мечется.
Музыка громкая. Она раздается из колонки, а не из видео. Слишком громкая, это невыносимо. Я прохожу дальше в комнату, чтобы отключить ее, собираюсь с силами. И тут вижу его.
Карл.
Он там.
Я делаю вдох, выдох, вдох, успокаивая себя. Я не мертва, я жива. И я свидетель. Я свидетель того, что он сделал со мной, с той обмякшей куклой на экране, которой он манипулирует, как марионеткой.
Я включаю свет. И понимаю, что все пошло не так. Хотя он много раз делал это раньше, и ему сходило это с рук, теперь все не так.
Теперь он сам как марионетка, полуголый, свисает с дивана. Голова повернута под гротескным углом и покачивается в петле, верёвка привязана к книжному шкафу. Его рот перекошен, что-то торчит из него. Я подхожу на шаг ближе. Его лицо побагровело, глаза вылезли из орбит. Еле заметное движение – единственный признак, что он еще жив. Он держится руками за кофейный столик, словно пытаясь найти опору, но тот недостаточно близко, чтобы остановить процесс удушения.
Я не мертва, думаю я. Я жива и снова все контролирую. Больше никаких кукловодов.
Он стонет, это звук отчаяния. Я снова смотрю на экран.
Если он оторвет от меня взгляд, хотя бы на мгновение…
Я хватаюсь за кофейный столик и отодвигаю подальше от Карла. Он снова тянется к столику, но теряет силу. Падает в петлю, и сила тяжести побеждает. Я чувствую запах дыма сигарет, пепельница лежит, опрокинутая на полу, а окурки и пепел разбросаны по всему ковру. Все это перебивает аромат цитруса. На кофейном столике я вижу дольки красного апельсина, кусочек которого он положил в рот.