Вот свадебная фотография – у Мадлен изысканный букет из оранжевых лилий. Вот беременная Мадлен боком стоит у обвитой глицинией двери. Вот она с младенцем на руках, Эдвин рядом, он крепко ее обнимает. На каждой фотографии Мадлен счастливо улыбается. Я зря теряю время. Эти фотографии не подскажут, почему Мадлен убила мужа. Они как непроницаемо идеальные картинки. Изучать их – все равно что смотреть на наши с Карлом фотографии и гадать, на каком этапе между нами возник разлад. Вздохнув, я включаю сотовый. Он тотчас пищит: пришло сообщение о Патрика.
«Пью в Кэрне. Хочешь – приходи».
«У тебя же ужин», – пишу я.
«Был», – отвечает он.
Я смотрю на часы: ужин у Патрика получился короткий, значит, это не свидание. Затекшие плечи расслабляются. Я просматривала фотографии почти час, но не обнаружила ничего. Хватит работать! Кроме меня, в конторе ни души – тишина полная. Еще не поздно – только девять вечера, а такое ощущение, что полночь. На стене колышется тень ветвей дерева, что растет за окном канцелярии. Я включаю сигнализацию, запираю дверь и ухожу.
Я захожу в бар и ищу Патрика. Вопреки моим ожиданиям он сидит не в гордом одиночестве, а за длинным столом в окружении обычной публики из нашей конторы, хотя сейчас вечер среды. Я устраиваюсь между Санкаром и Робертом.
– Вином угостите?
Оба молчат. В зале шумно. Из поточных колонок ревет музыка. Я усаживаюсь в уголок и смотрю на Патрика. Он в своей тарелке, в своей стихии. Он ярчайший всполох пожарища в созвездии. Он травит байку, над которой сидящие рядом хохочут, а сидящие далеко тянутся, чтобы ее услышать. Улыбающаяся Алексия на периферии. Это не тихая попойка тет-а-тет, но ничего не поделаешь. Он сам позвал меня сюда… как подумаю об этом, теплее становится. Я хлопаю Роберта по руке, когда Патрик поворачивается, явно удивленный моему присутствию.
– Вином угостите?
– Тебе нужно выпить.
Говорим мы хором. Я смеюсь. Роберт тянется через стол и наливает красное в стоящий рядом бокал. Паузу я делаю миллисекундную – гадаю, чистый ли бокал. Ай, один ляд! Я пью до дна, но Роберт моему бокалу пустовать не позволяет.
– Тяжелый день? – спрашивает он.
– Ага. Только с работой разделалась. А ты как?
– Я тут с четырех. Жена меня убьет. Я же только пару рюмах пропустить собирался… – У Роберта заплетается язык.
– Мы все тут на пару рюмах.
Я пью лишь половину второй порции и ставлю бокал на стол. Волны спокойствия покачивают меня, неяркое освещение наполняется золотым сиянием. Все хорошо, я имею право здесь находиться. Карл не хочет, чтобы я вернулась домой слишком рано: он занят со своей группой. У Матильды тоже все хорошо: до отвала наевшись пиццы, она вот-вот уплывет в царство Морфея. Я свою работу выполнила и выпивку заслужила. Еще один большой глоток вина, и я смотрю на Патрика. Он сидит рядом с секретарем Марке, и сейчас, приглядевшись, я замечаю с другой стороны от него красивую незнакомку. Она слушает Патрика и, похоже, веселится от души. Безмятежного спокойствия как не бывало – у меня аж пальцы леденеют.