– Я бутылку закажу. Белое так белое.
Я просматриваю карту, замечаю совиньон, но не поддаюсь соблазну. Чуть ниже в списке белая «Риоха» – я снова подзываю официанта и показываю вино. Выпивку приносят одновременно с едой. Карл заказал множество блюд – ветчинные крокеты, пататас бравас[22], тортилью, что-то со щупальцами осьминога, другие крокеты и – самое изумительное – большой кусок козьего сыра, сбрызнутого медом.
На разговоры мы не отвлекаемся, вдыхая ароматы еды. Я почти не отвлекаюсь и на выпивку, но, когда тарелки пустеют, откидываюсь на спинку стула и делаю большой глоток:
– Так-то лучше. Я умирала от голода.
– Мы все съели. А я боялся, что заказал слишком много, – говорит Карл.
– По-моему, в самый раз. – Я допиваю вино, снова наполняю бокал, пододвигаю бутылку к Карлу – наливай, мол, себе. – Какие планы на потом?
Карл смотрит на часы:
– Уже довольно поздно. Давай в отеле выпьем?
– Я думала, мы танцевать пойдем, – говорю я, морщась.
– Ты же знаешь, танцевать я ненавижу. – Голос Карла звучит безапелляционно.
– Да, знаю. – Я выпиваю еще порцию, потом встаю, чтобы пойти в туалет. На ногах я держусь твердо, в мыслях ясность. Вот одно из преимуществ обильной трапезы – еда не дает опьянеть. – Сейчас вернусь.
После этого из ресторана мы уходим не сразу – допиваем вино, заказываем еще по коктейлю. Я говорю «коктейль», хотя сама пью еще один джин с тоником. Карл снова советуется с официантом и заказывает арманьяк. Я делаю глоток и содрогаюсь: для меня слишком крепко.
Из ресторана мы уходим в половине одиннадцатого. На улице темно, свежо и ясно. Брайтон не то готовится к зиме, не то уже ее встретил. Я смотрю на звезды, которые в Лондоне не видны из-за ставшей привычной оранжевой дымки. Каблук застревает в каменной брусчатке, я спотыкаюсь и хватаю Карла за руку, чтобы вернуть равновесие. Сперва Карл сопротивляется, потом напряжение спадает. На вершине холма, прежде чем спуститься к отелю, мы останавливаемся, и Карл меня целует.
– Прости, что до ужина вел себя по-идиотски. Выглядишь ты сегодня прекрасно, – говорит он, прерывая поцелуй.
Мысли путаются – вечер застилает туман, из которого проступают лишь отдельные эпизоды. Крокеты, они запомнились особенно четко, потому что были по-настоящему хороши. Карл говорит, что вел себя по-идиотски, а он правда вел? Я не помню. Наверное, если сам говорит, но я не заметила. Мне нравится, когда он меня обнимает, и вкус его поцелуев тоже нравится. Я обнимаю Карла за шею, притягиваю к себе – поцелуи продолжаются, теплота между нами растет. Не знаю, в отъезде из дома ли дело, в распутном ли духе субботнего Брайтона, но эта атмосфера явно по мне. Она скорее в духе свидания с Патриком.