– Пошли в отель, – говорю я и тяну его за руку.
Карл идет следом. Я снова спотыкаюсь, но чувствую, что его руки крепко меня держат, не давая упасть. Мы целуемся у лестницы, снова целуемся у входа в отель.
– Еще по одной! – говорит Карл, и мы целуемся в баре.
А потом пустота.
Карл сидит на стуле и смотрит на меня. Я лежу поперек кровати полуодетая. В комнату льется холодный утренний свет. На подбородке у Карла темнеет щетина, под глазами круги. Подо мной что-то липкое. Я тянусь туда рукой, подношу пальцы к глазам и вижу, что они красные. Я переворачиваюсь и искоса смотрю на простыню. На месте, где я спала, большое красное пятно. Я в нижнем белье – на месте и трусики, и бюстгальтер, и пояс. Охваченная страхом, я снова поворачиваюсь к Карлу:
– Что случилось?
– Ты сама знаешь, что случилось.
– Понятия не имею. Помню, как мы вошли в бар, а потом ничего, – говорю я. Страх уходит, но на его месте поднимается другой, совершенно безотчетный.
– Поэтому я не хотел, чтобы мы пили, – устало говорит Карл, и я вдруг понимаю, что он в тех же вещах, что вчера вечером.
– Ты на этом стуле спал?
– Элисон, я не спал. Я снова и снова думал, пытался понять, где оступился и как сделал тебя такой несчастной, что ты постоянно напиваешься до беспамятства.
Кажется, Карл сейчас встанет и, может, подойдет ко мне, но он просто ерзает на стуле, усаживаясь поудобнее.
– Разве я так много выпила? – удивляюсь я, мысленно подсчитывая. Пара джинов, полбутылки вина, плюс максимум еще один джин. Для полной отключки маловато. – Прости, я очень старалась держаться.
– Значит, плохо старалась. Для меня это неприемлемо. Ты даже за собой следить не можешь. – Карл показывает на меня пальцем. – Я сумел лишь дотащить тебя до кровати и снять с тебя платье, чтобы было удобнее. Ты была пьяна настолько, что не почувствовала начало месячных. Ты только посмотри на себя!
Я смотрю, вижу и чувствую, что зрелище мрачноватое. Но ведь после рождения Матильды именно этого человека я посылала за самым необходимым – за кремом для сосков, за кремом от геморроя, за прокладками для рожениц гигантского размера. Да я при родах обосралась прямо перед ним! С каких пор я так ему отвратительна?
– Как мы до такого дошли?
Я сажусь на крови и подтягиваю колени к груди. От этого движения кружится голова, и я сглатываю рвоту.
– Ты слишком много выпила, вот как, – говорит Карл с пренебрежением.
– Я имела в виду не сейчас, а в общем… – Потуги к рвоте становятся все сильнее.
– Ты… – начинает Карл, но что он говорит дальше, я не слышу, потому что в ушах звенит, перед глазами пляшут огоньки, кислота резко поднимается в горло, потом в рот.