– Что ж, Бог любит тех, кто пытается, – вздыхает Джереми. – Элли, могу сразу сказать: ты зря теряешь время. И способности свои тоже. Когда перестанут давать такие слабые дела? Наверное, опасаются, что из-за всего этого ты не в состоянии работать по-настоящему….
– О чем ты… – Я осекаюсь.
Черт дери Флинна, чуть на словесную перепалку не спровоцировал! Нет, на провокацию я не поддамся. Молча кивнув ему, я возвращаюсь к Патрику и Мадлен. Флинну невдомек, что мысленно я пнула его по башке с такой силой, что сквозь парик из конского волоса торчат черепные кости и сочится кровь.
– Хоть что-нибудь полезное сказал? – спрашивает Патрик.
– Не-а, – отвечаю я.
– Ну и мудак! – сетует Патрик, и мы переглядываемся, в очередной раз полостью солидарные друг с другом.
В зал суда мы заходим более-менее вовремя, и за двадцать минут все заканчивается. Возможно, это самое серьезное преступление в моей практике, но слушание проходит как любое другое. Обвинение зачитано, заявление о непризнании вины сделано. Условия освобождения под залог повторно рассмотрены, но оставлены без изменений. В течение двух недель мне придется подготовить возражение по иску, дабы обвинение в общих чертах знало, какие аргументы мы намерены использовать для защиты Мадлен. Мне также следует представить им результаты психиатрического освидетельствования. Обвинению следует представить все доказательства и весь неиспользованный материал, который нам, в отличие от них, может пригодиться. Чудес я не жду. Как я сказала Мадлен, все зависит от реакции присяжных на ее рассказ об отношениях с Эдвином о событиях того вечера.
Когда мы выходим из зала суда, она тянет меня за мантию.
– Они мне поверят? – спрашивает она.
– Кто?
– Присяжные. Они мне поверят?
– Обещать не могу, но мы сделаем максимум, чтобы их убедить, – отвечаю я, хлопая ее по руке.
Не похоже, чтобы это особо ее утешило, но Мадлен, не оглядываясь, уходит с Фрэнсин.
– А нашего максимума хватит, чтобы их убедить? – уточняет Патрик, встав рядом со мной.
– Не знаю. Все зависит от того, что скажет ее сын. Уже известно, когда мы получим его показания?
– Обвинение еще не подтвердило, что они намерены использовать его в качестве свидетеля. Вроде бы ничего ценного сообщить он не может, так что уверенности у меня нет. Но, пока это не выяснится, мы ничего особо не добьемся, – говорит Патрик, и я киваю. Никому не захочется заставлять подростка давать показания по делу об убийстве его отца, совершенном его матерью, однако именно его слова могут оказаться решающими.
– Поживем – увидим. Жаль только, от долдона Флинна помощи не дождешься. Впрочем, я попытаюсь спросить. Если покажется, что вынюхиваю стоящие факты, значит, рыть в том направлении, правда, стоит. Короче, сейчас мне лучше переодеться. – Я разворачиваюсь и иду в сторону раздевалки.