- Как? — спросила Брук, — мы не сможем найти такие деньги.
- А если бы мы смогли, ты бы осталась? — спросил он снова. — Если бы каким-то образом деньги появились, ты бы помогла мне закончить работу?
Что-то в убежденности его голоса сказало ей, что деньги откуда-то появятся. Ее глаза широко раскрылись от возбуждения.
- Да, останусь, — прошептала она, — я помогу тебе закончить витражи.
- Мы раздобудем деньги, — пообещал он, — Хорее сказал, что мы не уволены. Наш бюджет просто не утвержден. Если бы мы получили деньги, мы могли бы остаться. Согласна?
- Да, — сказала Брук почти неслышно, — можешь рассчитывать на меня.
Мать Брук ждала ее возвращения домой в тот вечер. Брук прошла в слабо освещенную гостиную и положила свои вещи на телефонный столик.
- Мама, тебе не следовало дожидаться меня, — тихо сказала она.
- Я слышала о решении финансового комитета церкви сегодня вечером, — тревожно произнесла мать. К тревоге примешивалась несомненная, хотя и слабая нотка облегчения, — я хотела дождаться, чтоб поддержать тебя.
Брук села рядом с матерью.
- Мы решили не прекращать и идти до конца. В сущности, Ник и я собираемся попытаться раздобыть деньги сами и работать бесплатно. Поэтому я пока что не уезжаю.
- Да? — мать поднесла руку к воротничку своего платья, бесцельно теребя велюровую отделку. — Брук, не будет ли это слишком большая сумма? Я надеюсь, ты не собираешься ее одалживать.
Брук чуть не рассмеялась, но вопрос был далеко несмешным.
- Одалживать? Ни один банк в стране не даст ссуду на что-либо подобное, особенно без одобрения финансового комитета. Возвратом инвестиций здесь и не пахнет. Нет, что бы мы не вложили в это, мы не надеемся на возмещение, по меньшей мере, в денежном смысле.
Брук увидела, что мать рассердилась по тому, как она встала и порывисто зашагала по комнате, сдерживаясь, чтобы ничего не сказать.
- Тогда как же? — наконец спросила она, — у вас же таких денег нет, не так ли?
- Нет, — сказала Брук, — но мы их где-нибудь раздобудем. Я знаю, что раздобудем.
Ее мать медленно повернулась и посмотрела на Брук так, как будто она потеряла рассудок. Но впервые в своей жизни Брук поняла, что ей безразлично: понимает ли ее мать или нет.
- Знаю, я говорила раньше, что не собираюсь придираться, — произнесла ее мать, стараясь говорить спокойным тоном, — но я не хочу видеть, что ты делаешь глупости во имя... во имя...
- Во имя Бога, я думаю, — закончила спокойно Брук.
Это слово, казалось, сразило мать.
- О, Брук, — сказала она, — я даже не знала, что ты веришь в Бога.
Брук посмотрела на нее.