- Ник, почему ты так сердишься, заглушила из-за этого?
- Я не сержусь, Брук. Я устал. Я не спал с того времени, как уехал. И если быть честным, я не в лучшем настроении.
- Из-за скульптуры? — прошептала она, — Ник, я продала ее только ради того, чтобы мы смогли продолжить работу, чтобы я могла остаться в Хайдене с тобой.
- Понимаешь, Господь кое-что показал мне. Это добывание денег было не для Него, а для нас.
- Ник, это была жертва. Даяние. Разве это плохо?
- Да, если у нас были неверные мотивы. Господь показал мне, что это должно делаться только ради Него.
- То есть... Ты не хочешь работать со мной? Ты хочешь найти кого-то другого?
- Нет, — быстро произнес он, — нет, это не так. Я хочу работать с тобой. Но это должна быть только работа. Только Бог.
Она долго стояла ошеломленная, не зная, что сказать. В конце концов, будто ему было слишком тягостно выносить молчание, он взял коробку, которую принес с собой, и открыл ее. Осторожно он вынул скульптуру и передал ей.
Она облегченно вздохнула.
- Ты выкупил ее! Ты был тем, кто купил ее! Как? — спросила она. — Откуда появились деньги?
Когда он заглянул в ее глаза, весь гнев ушел.
- Они пришли от жертвы, которую я собирался принести Господу. Тогда я понял, как нелепо все это выглядит. Брук, я продал машину, чтобы достать деньги, и часть из них я потратил на скульптуру. Что в этом плохого?
- Ты продал машину? — дрожащим голосом произнесла она, опустив руки. — О, Ник. Зачем?
- Ради всего того, о чем мы говорили, когда согласились делать окна бесплатно, — сказал он слабым голосом, — ради призвания, которое я чувствую, чтобы сделать эти окна. Ради жертвы, которую я хочу принести Господу. Но я все испортил.
Она сделала шаг к нему, он отступил.
- Ник, ты не должен был продавать машину. Мы могли бы достать деньги другим путем. Мы могли бы...
- Я хотел это сделать, — сказал он ей, — это был мой выбор. Моя жертва.
- Именно поэтому я и хотела продать скульптуру. Из-за призвания... и жертвы.
Его лицо исказилось от боли, когда он пытался найти слова.
- Брук, то, что я сделал — неправильно. Я не должен был использовать то, предназначенное на Божий дом, чтобы купить вещь, которая в моих глазах символизировала наши отношения. Я перестал смотреть на Бога. Я покаялся в этом, и Он простил меня. Однако Бог показал мне различие в наших ценностях.
- Я ценю эту скульптуру! — смущенно сказала она, — ты думаешь, что это не так из-за того, что я продала ее, но я ценила ее так же, как ты ценил свою машину.
- Я говорю не о скульптуре, Брук, — проговорил он, поворачиваясь к ней спиной, — я говорю о том, во что мы верим. Ты сама когда-то об этом говорила, мы видим вещи по-разному.