Но и этому «ягуару» далеко уйти не удалось — тоже напоролся на мину.
А со стороны южного берега Финского залива, роя носом волну, к месту гибели вражеской флотилии мчались советские катера. Рискуя жизнью, они вышли на минное поле, стали поднимать из воды немецких моряков, оказывать помощь раненым.
— Гитлер капут! — кричали пленные. — Гитлер капут!
Спасли сто семь человек, вытащили из воды и командира флотилии офицера Копенгагена. Пленных повезли в Кронштадт.
Так маленький катер с экипажем в шесть моряков отправил ко дну четыре больших корабля.
«Потонувшие миноносцы построены в 1942–1943 годах и принадлежат к наиболее современным кораблям этого типа, — сообщало Советское информбюро 21 августа 1944 года. — Скорость миноносца — 34 узла (свыше 60 километров в час). Каждый из них имел следующее вооружение: четыре 105-миллиметровых орудия, два автоматических 37-миллиметровых орудия, три 20-миллиметровых орудия и шесть торпедных аппаратов. Команда миноносца — 190 человек».
Эта история имеет свое продолжение.
После окончания Великой Отечественной войны катера-тральщики еще много лет воевали с «рогатой смертью». Они бесстрашно шагали по минным полям, открывая голубые дороги пассажирским, грузовым и рыболовным судам.
Но однажды в Нарвском заливе рыбаки неожиданно обнаружили несколько плавающих немецких мин. На Краснознаменном Балтийском флоте объявили тревогу: волны могли вынести «рогатую смерть» на главный фарватер, по которому суда ходят из Ленинграда в Таллин, Ригу, в зарубежные страны. Отряд катеров-тральщиков был послан на поимку сорвавшихся «с привязи» взрывчатых шаров.
Кораблик Григория Давиденко нашел среди волн две мины. Обе были «хвостатые»: волочили за собой большой кусок ржавого минрепа — стального троса, который совсем недавно удерживал их на якоре. Мичман подошел к ним на «тузике» — маленькой лодочке, — привязал к рогам подрывной патрон, поджег запальный шнур и скорее обратно, к своему КТЩ… Над морем прокатилось два взрыва.
«Откуда они здесь появились?» — думал Давиденко. Ведь Нарвский залив тралили очень тщательно, не должно быть «огрехов». Уж не повинны ли в этом те «ягуары», что наскочили на собственные мины в августе 1944 года?
На кладбище немецких кораблей спустились водолазы. Один из них коснулся тяжелыми свинцовыми ботами какого-то предмета, который тотчас ушел из-под ног в сторону. А через секунду в иллюминаторе скафандра показалась… мина. Моряк облегченно вздохнул: хорошо, что не наступил на ее рога…
Искореженные корпуса «ягуаров» были усыпаны минами. Рогатые смертоносные шары покачивались и вокруг кораблей на минрепах, размотавшихся на три, четыре, пять, десять метров.