— Охочи до нашего хлебца, — мрачно молвил Герасимов.
Несколько русских моряков англичане увезли к себе, а сами стали хозяйничать. «Они грабили у нас вещи и взяли у меня денег ассигнациями 20 и серебром 20 же рублей», — писал Герасимов.
Фрегаты повели архангельское судно в Англию. Английские матросы, расположившись на шхуне, зорко приглядывали за Герасимовым и его товарищами. Спустя десять дней разыгрался жестокий шторм. Огромные волны с ревом прокатывались по палубе. Шхуну так швыряло с борта на борт, что ее мачты едва не касались пенных гребней.
Шторм все усиливался. Вскоре он разбросал фрегаты, они исчезли за горизонтом.
Англичане-караульщики плохо переносили качку. Они едва держались на ногах.
— Самое время освободиться от иноземцев, — внушал Герасимов товарищам. — Надо б напасть на них и повернуть к норвежскому берегу, пока фрегатов нет.
Шторм достиг гигантской силы. Палуба будто проваливалась, а тело теряло вес. Сыны «владычицы морей» совсем скисли, залегли в каюте, оставив на палубе лишь часового.
— Нельзя больше ждать, — шептал Герасимов.
— Угу, — кивнул боцман Васильев, — справимся.
Герасимов подкрался к часовому и спихнул его за борт, а моряки тотчас подперли дверь помещения, в котором находились англичане, толстым дубовым брусом.
Герасимов сорвал вражеский флаг и поднял русский.
Англичане, почуяв неладное, рванулись к выходу, но дверь не поддалась.
Шхуна тем временем взяла курс к норвежским берегам.
А в каюте бушевали англичане, обратившиеся в пленников. Они бешено дубасили в дверь прикладами, кулаками и башмаками. Потом, кое-как просунув дула ружей в световые люки, они пытались подстрелить матросов. Потом решили подкупить русских… их же собственными вещами: из иллюминатора полетели сапоги, деньги, узелок с бельем.
А затем опять палили. Навалившись на дверь — слышны были проклятия, тяжелое дыхание, — снова и снова пытались вырваться из каюты.
Пришлось утихомирить буянов «показыванием орудия к лишению жизни». И в каюте наступила мертвая тишина.
Через несколько суток шхуна достигла норвежского порта Вардегуз. Отворили каюту, из нее вывалилось семеро пленников: матросы покорно сложили ружья, офицер вручил Герасимову шпагу, кортик и кинжал.
Русские моряки выгрузили рожь и пошли домой, в Архангельск.
— За свой подвиг, — рассказывал экскурсовод, — Матвей Герасимов был награжден Георгиевским крестом. Потом он плавал на бриге «Новая Земля» лоцманом, получил золотую медаль за участие в изучении Мурманского побережья…
— Гм, а известна ли фамилия офицера? — недоверчиво перебил рассказчика высокий, веснушчатый англичанин.