— Что, дальше плохо?
— Не знаю…
— Дальше, — повторила Элизабет, — я боюсь одной строки… Приходится много додумывать…
— Это ничего, если я закурю еще одну сигарету? — спросила Крис, кивнув на спящих мальчиков.
— Закурим вместе, — ответила Элизабет; она снова держала себя, стала прежней — спокойной и чуточку снисходительной.
— «Но снабди его от стад твоих, — продолжила Криста, — от гумна твоего и от точила… Дай ему, чем тебя благословил Господь… Помни, что и ты был рабом в стране Египетской и избавил тебя Господь, Бог твой, потому я тебе это и заповедую… Если же он скажет: „Не пойду я от тебя, потому что люблю тебя и дом твой“, возьми шило и приколи его ухо к двери, и будет он твоим рабом на век. Так поступай и с рабою твоей»…
Элизабет, наконец, весело засмеялась, ничуть не опасаясь, что мальчики проснутся, а Криста даже створки стенного шкафчика открывала осторожно, страшась, что запоют петли; бедненькая, как же трудно ей; сердце разорвано на три части, а я до сих пор не верю, что Пол по-настоящему мой муж… Чему ты не веришь, спросила она себя. Тому, что он «твой»? Или «муж»? Это разные понятия. В этом пустячном различии корень людских бед… «Мой» — собственность, «муж» — это мужчина, который позволяет себя любить, нежно и покорно принимает мою ласку; мужчина — это сила вообще; муж — сила, защищающая тебя, вот в чем разница…
— У тебя было прекрасное гадание, — сказала Элизабет, затягиваясь. — Хочешь, я буду толкователем?
Криста села рядом с ней, прижалась, ощутила ее опавшую грудь, вспомнила маму, дрогнула спиной, испугалась, что не сдержится, разревется; нельзя, ни в коем случае нельзя, ей труднее, чем мне!
— Тебе холодно? — спросила Элизабет, почувствовав, как вздрогнула спина Кристы. — Не простудилась?
— Нет, мало спала…
— Ты совсем не спала, бедненькая, — сказала Элизабет и подняла с ее лба тяжелые, шелестящие волосы. — Какая же ты у нас красивая… Совершенно григовская девочка… Не сердись, я темная, но Григ был норвежцем или финном?
— Не сержусь, — Криста прижалась к ней еще теснее. — Норвежцем. На тебя будем гадать?
— Обязательно… Страница триста пять, двенадцатая строка снизу.
Не открывая книгу, Криста спросила:
— Ты называешь цифры с каким-то смыслом? Или просто так?
Элизабет удивилась:
— А какой смысл может быть в цифрах?
Криста убежденно ответила:
— Может… Я почему-то боюсь цифру двенадцать… Хочешь перегадать?
— Так нельзя… Давай уж, что делать… Тем более, все это чепуха…
Криста нашла страницу:
— «Теперь иди и порази Амалика…»
— Дальше, — попросила Элизабет.
— «И истреби все, что у него».