В ответной телеграмме Троцкий требует проведения строгой чистки и освежения командного состава. Примирительная политика недопустима и губительна, подчеркивает председатель Реввоенсовета и наркомвоенмор республики. Сверху смотреть на установившийся порядок преступно, поучает он своего недавнего выдвиженца и доверенное лицо. Здесь хороши любые меры. Надо только неуклонно следовать правилу: сначала решительная чистка командных кадров, а уж потом — чистка красноармейской массы. Начинать — с головки…
Не в эту ли зловещую цепочку — Черняк — Боженко — Щорс, о которой с тревогой говорил руководитель украинских чекистов Лацис, воплотилось требование Льва Давидовича? По всему видно, Семен Иванович Аралов ревностно относился к выполнению распоряжений своего патрона, сидевшего в Кремле, четко следовал его указаниям. Будучи уже в преклонном возрасте, после смерти своего благодетеля в далекой Мексике, Аралов не изменил отношения к Щорсу, считая его недисциплинированным, не имеющего боевого опыта командиром, который плохо руководил боевыми операциями и являлся виновником почти всех неудач дивизии и даже всей 12-й армии. Своей оценке он остался верным до конца жизни. В 1958 году, правда, сделал модную тогда поправку на культ личности, объяснив синдромом цезаризма необыкновенную популярность Щорса. Но в главном своего видения личности заурядного, ничем не выделявшегося из массы посредственных командиров начдива не изменил. Впрочем, подробнее об этом можно прочитать в ноябрьской книжке журнала «Нева» за 1958 год. Сегодня трудно сказать, является ли публикация состарившегося члена реввоенсовета армии ответом на обвинение, выдвинутое отставным трехзвездным генералом Щаденко в журнале «Советская Украина». Во всяком случае, печатных опровержений на выступление Аралова не последовало.
Юлий Сафонов и Федор Терещенко, на чье документальное расследование о гибели Щорса мы уже ссылались, приводят любопытный штрих. В своей рукописи «На Украине 40 лет назад (1919)» Аралов как бы между прочим заявляет: «К сожалению, упорство в личном поведении привело его (Н. А. Щорса. — Н. З.) к преждевременной смерти». Что это? — спрашивают авторы. — Проговорился Аралов? Или перед нами все та же попытка мотивировать и как-то оправдать преступление? По мнению исследователей, как бы там ни было, но круг замкнулся. Вопросов у них больше нет.
С этим можно согласиться, если исходить из того, что личность Щорса стоит в одном ряду с такими однозначными фигурами Гражданской войны, как Сорокин, Муравьев и другие деятели карьеристского, авантюрного типа. Аралов пытался изобразить его именно таким — бесшабашным партизанским атаманом, а его войско причудливым скопищем вооруженных людей, где все перемешалось, все кричало, требовало, дралось, стреляло, перебегало из одной группы в другую, наступало, отступало, митинговало. Какую картину хотел получить Троцкий, такую ему и рисовал Аралов. Но мы-то знаем и другие оценки — Антонова-Овсеенко, Подвойского, Щаденко, других крупнейших военных авторитетов того времени. Подвойский, например, лично посетивший дивизию, в беседе с корреспондентом газеты «Красная Армия» с большой теплотой говорил, что среди начальников и командиров выделялись во всех отношениях Щорс и Боженко, пользующиеся большим авторитетом. «В их частях железная дисциплина, — отмечал наркомвоен Украины. — Красноармейцы сражаются с революционной энергией, несмотря на тяжелое материальное положение».