Высший генералитет в годы потрясений Мировая история (Зенькович) - страница 98

Мне было легко в детстве. Я ничего не выдумывал, мне никто не подсказывал. Просто играл в деда. Не в революцию, не в Чапаева, а в своего собственного семейного героя — Щорса.

Его имя нависало над нашей семьей и как благословение, и как проклятие. Почти вся мужская линия — военные. Кого провернуло в мясорубке Второй мировой без остатка, кого проглотила предвоенная тьма. Жена героя была арестована. Кто-то остался на обочине славы. И никто из нас не увидел зарю коммунизма.

Когда кончились детские игры с отцовским кортиком, который почитал я прославленной саблей, — пришло понимание тайны. Она свято хранилась в доме, но давала о себе знать нечаянно брошенным словом, взглядом, именем…

А тайны, в общем-то, нет.

Без нимба святого от Революции, которым окружил его Сталин, судьба Щорса — судьба человека чести.

Его корень дал такой мощный сгусток крови в одной нашей семье, что ничто происходящее в России сегодня меня не пугает. Жизнь наладится. Дети выберут себе для игр новых героев.

Что поделаешь, так устроен мир. В общем, справедливо и жестоко устроен.

Только нужно-то — держаться правды.

Заведение Мейера Зайдера, открытое им до революции, устояло и при Временном правительстве. Когда к власти пришли большевики, дела предприимчивого пройдохи пошатнулись настолько, что впору было думать о закрытии, а самому молиться, чтобы не расстаться со свободой. Сменившие большевиков деникинцы весьма благосклонно отнеслись к промыслу, которым занимался Зайдер, и в немалой степени способствовали его возрождению. Пика расцвета заведение Мейера, или как его еще называли, Майорчика, достигло, когда одесские бульвары заполнились молодыми людьми в экзотической форме греческих, французских, английских, румынских солдат и офицеров, которые всерьез и надолго оттеснили не столь щеголеватых петлюровцев и даже неотразимых польских легионеров.

Недостатка в выгодной клиентуре не было, и Майорчик молил своего бога, чтобы приятная иностранная речь как можно дольше звучала под цветущими одесскими каштанами. Конечно, предпочтение отдавалось экипажам с дредноутов, стоявшим на одесском рейде, которые обслуживались в первую очередь и по высшему разряду. Но содержатель увеселительного заведения не отказывал в услугах и соотечественникам, особенно если они были в форме деникинской армии, с контрразведкой которой в Одессе считались. Поэтому, когда однажды в полдень на пороге дома, где обитали предназначенные для наслаждений за плату южные красавицы-смуглянки, появился могучего телосложения артиллерийский капитан, хозяин был с ним столь же предупредителен и улыбчив, как с иностранным клиентом. Правда, слегка смущало то обстоятельство, что гость пожаловал слишком рано, но ведь кто поймет этих военных, может, на фронт ночью отбывают, вот и прислали загодя квартирьера — места застолбить.