И о чем бы мы говорили с Принцессой, когда в школе у меня по истории были одни "тройки", а она сама видела всю новейшую и новую историю и даже средние века?! "Донн-донн-донн", - звенели колокольчики. Черный флюгер из кованого чугуна, не обращая внимания на причуды ветра, пляшущего, кружащегося, то и дело меняющего направление, был обращен все в одну и ту же сторону.
Ветер бил по нему, накрывая его тучами, но он прорезал тучи. Вспомнив уроки Учителя, я понял, что это и есть настоящий флюгер, и пошел туда, куда он показывал.
Улица поднималась круто в гору. Безлюдная, она становилась уже с каждым шагом. Передо мной возникла серая стена одноэтажного дома под черепичной крышей.
Стену покрывали пятна сырости или тени.
Что-то произошло с этими причудливыми тенями, и я увидел уже не бесформенные пятна, а три фигуры, занимавшие все пространство стены от земли до крыши.
Какая-то тайна чудилась в них.
Первая фигура представляла собой сухопарую женщину с огромными очками, сквозь которые в упор глядели колючие глазки стального цвета; из-под серого платья - негнущегося, тоже, должно быть, металлического, - выглядывали ножки в остроносых стальных туфельках.
Все в этой фигуре было острое, угрожающее и могло испугать - особенно в такой поздний час, да еще в незнакомом городе, в пустом переулке, да еще человека робкого.
Вдруг я понял, что это вовсе не женщина, не злая старая дева, а Ножницы; какими им быть, если не железными?!
Рядом с Ножницами прикорнула девочка с круглым, сонно улыбающимся лицом. Она светилась все сильнее и сильнее.
Было ясно, что хотя она спит, но все видит. И хотя она - девочка, но вот так спит и все видит миллионы лет, всегда.
Словом, это была Луна.
Чуть в стороне притулился маленький человечек - седой, в черной куртке, с белым фартуком, расшитым звездами - красными, желтыми и голубыми. Звезд на фартуке было много, но все не поместились там, и из толстой книги, которую он держал под мышкой, время от времени выскальзывали звезды, поднимались вверх и занимали обычное место на небе.
"Если есть падающие звезды, то чего удивляться звездам поднимающимся?" подумал я. Человечек в черном хранит между страниц книги звезды, как я хранил раньше в толстых книгах цветы и листья.
Была в нем еще одна странность: не отводя глаз, он смотрел на сухопарую железную женщину. Казалось, он видит не то, что нарисовано, то есть не злую старую деву, и, уж конечно, не ножницы, а необыкновенную красавицу - королеву, может быть?! Мне стало его жалко.
Я сразу почувствовал, что это человек ученый, даже ученейший - Магистр, может быть; и что он - вдруг это пришло мне в голову - давний друг метра Ганзелиуса. Ведь все ученые и благородные люди должны дружить друг с другом?!