— Тебе не кажется, что мы зря выбрали такое высокое дерево, дорогая? Боюсь, мы будем украшать его до самого кануна Крещения.
— Оно и должно быть высоким, — ответила Лилиан, выбираясь из–под дерева. С хвоей в черных волосах и кусочками ваты, приставшими к платью, она вовсе не походила на графиню. И по широкой ухмылке было ясно, что это ее нисколько не волнует. — Эта комната похожа на огромную пещеру, так что маленькое дерево будет смотреться здесь просто глупо.
В ближайшие две недели в бальном зале должны были проходить всевозможные мероприятия: танцы, различные игры и любительские представления, а также большой бал в сочельник. Лилиан решила, что елка должна быть как можно роскошнее, чтобы добавить праздничной атмосферы. Однако ее украшение оказалось гораздо более трудной задачей, чем она предполагала. Слуги были так заняты по дому, что никого из них нельзя было привлечь к дополнительной работе. И, поскольку Уэстклиф запретил Лилиан и ее подругам залезать на лестницы и высокие табуреты, верхняя половина дерева до сих пор оставалась абсолютно голой.
В довершение всего, новая мода на платья с узкими рукавами и приспущенной линией плеча не позволяла дамам высоко поднимать руки. Когда Лилиан вылезала из–под елки, послышался громкий треск рвущейся ткани.
— Проклятье! — воскликнула Лилиан, изворачиваясь, чтобы увидеть зияющую дыру под правым рукавом. — Это уже третье платье, которое я порвала за эту неделю.
— Мне не нравится этот новый фасон, — уныло заметила Аннабел, сгибая свои красивые руки в пределах амплитуды, ограниченной рукавами. — Довольно досадно, когда не можешь поднять руки вверх. И Изабеллу держать неудобно, когда ткань так впивается в плечи.
— Я поищу н–нитку с иголкой, — сказала Эви, заглядывая в коробку, стоявшую на полу.
— Не надо, принеси ножницы, — решительно сказала Лилиан.
Насмешливо улыбнувшись, Эви подчинилась.
— И что мне с ними делать?
Лилиан, насколько это было возможно, подняла вторую руку.
— Разрежь так же с этой стороны.
Не моргнув глазом, Эви осторожно прорезала в шве под рукавом дыру в несколько дюймов, в которой показалась обнаженная кожа.
— Наконец–то свобода! — Лилиан вознесла руки к потолку, как какая–нибудь язычница, поклоняющаяся солнцу, и в подмышках стали видны зияющие дыры.
— Интересно, может, я стану законодательницей нового стиля?
— Платья с дырами? — переспросила Аннабел. — Сомневаюсь, дорогая.
— Как чудесно иметь возможность дотягиваться куда хочешь. — Лилиан взяла ножницы. — Аннабел, хочешь, я и тебе платье подправлю?
— Не подходи с ними ко мне, — твердо ответила Аннабел. Она с ухмылкой покачала головой, глядя, как Эви торжественно подняла руки, чтобы Лилиан прорезала дыры под ее рукавами. Вот за это она и любила робкую и благовоспитанную Эви — та всегда была готова присоединиться к какой–нибудь дико непрактичной задумке или авантюре. — Вы, что, обе с ума сошли? — спросила Аннабел со смехом. — Ох, Эви, она на тебя плохо влияет.