— Убили Гинцяка, — почти со слезами ответила Мирослава. Ее бил нервный озноб.
— Заплатят они еще за это, — хозяин сжал тяжелые кулаки, положил их на стол.
В окошко тихо стукнули, и хозяин вышел на улицу. Он отсутствовал недолго, почти сразу же возвратился.
В ответ на вопрошающий взгляд Мирославы сказал:
— Свой... Предупредил, что похороны Гинцяка будут завтра.
— А что с Локотой? — с тревогой спросил Олекса.
— Увезли... Похватали многих жандармы.
Мирослава настойчиво проговорила:
— Олексо! Тебе не следует идти на похороны Гинцяка. Это все равно что подойти к жандармам и сказать: «Вот он, я. Забирайте».
— Не отговаривай, — возмутился Олекса. — Разве сейчас время прятаться?
— Смотри, — Мирослава достала из кармана пистолет, который успел ей на ходу передать парень, сбивший с ног шпика. — Из него тебя хотели убить...
— Завтра весь рабочий люд на улицы Хуста выйдет, — сказал хозяин. — Любили у нас Гинцяка, уважали. Учиться хлопец мечтал...
Он словно бы и не возражал Мирославе, но явно одобрял намерение Олексы быть на похоронах молодого рабочего.
— Как ты не поймешь, — с болью произнес Олекса, — что не смогу я отсиживаться в безопасном месте, погиб ведь наш товарищ! Давай не будем больше об этом, — он не хотел продолжать разговор.
— Тогда возьми, — Мирослава протянула Олексе пистолет.
— Зачем? Пока наше оружие — слово и гнев... А пистолет... это потом... когда не будет другого выхода. Ложилась бы ты спать, день завтра будет трудный.
Мирослава, не раздеваясь, прилегла на кровати, с нежностью посмотрела долгим взглядом на Олексу. Он сидел у стола, опустив сжатые ладони на чисто выскобленные доски. Сидел и думал о том, что надо достойно провести в последний путь боевого товарища.
...По улицам Хуста шла траурная процессия. Рабочие несли гроб, укрытый красным знаменем. Оркестры играли траурные марши. Весь рабочий Хуст вышел на улицы. Работа всех предприятий остановилась. Бесконечное шествие закрыло проезд по улицам бричкам, автомашинам. К окнам учреждений прилипли барышни и чиновники.
— Кого хоронят?
— Какого-то Мыколу Гинцяка... Того, что в забастовку убили...
Поддерживая вдову, шел в первых рядах за гробом Олекса. Рядом с ним — Мирослава со своими друзьями, они зорко всматривались в людей.
Чиновники в окнах переговаривались:
— Хотя б скорее закопали... Страшно...
— Закопают, но нам припомнят...
— А жандармы зачем?
На углах и перекрестках маячили полицейские, жандармы. И чувствовалось, стоит им сделать лишнее движение — сметут их, растопчут.
— Всех не перебьешь. Видите, панове, сколько их...