Тужиков кинул на Климова пристальный, оценивающий взгляд, резко бросил вопрос:
— Думаете, я Мохова пришил?
Лейтенант оторопел, поежился, ответил:
— Нет. У меня нет никаких данных, чтобы так думать.
— Разве Шаронов не подарил вам версию?
— Он сообщил, что вы бывший заключенный, но из этого еще ничего не следует.
— Все-таки сообщил... — сквозь зубы прошептал Тужиков. — Вот слушайте, товарищ лейтенант, гадом буду — Шаронов его и уложил! Я давно усек — между ними какие-то делишки. Он ему и поблажки делал, и даже побаивался маленько... Почему — не знаю! Но уж это точно. Теперь слушайте: самородок этот для Шаронова дороже всего. Он один показывал, что дело серьезное. Пропади «золоточек» — чем докладывать? Песочком? В наших краях такие «знаки» на любом огороде намыть можно. Шаронов вернулся в палатку, а Мохов — с «золоточком». Поцапались они — точно! Шаронов в драке и тюкнул его!.. — Криво усмехнулся. — Может, этим «золоточком» и тюкнул! — Тужиков пригнулся, зашипел: — И еще утром... я его засек: он у Мохова в мешке рылся, бумажку какую-то нашел, забрал... Точно говорю — он, змей, убил! А на меня валит...
Каждый пограничник знает: проверять после дождя следовую обстановку — одно удовольствие. Влажная земля ярко держит отпечаток, а мокрая трава — это своего рода копирка, опытный следопыт все на ней прочтет.
Сержант Исаев склонился над четким следом. «Здесь ты, голубчик, и прошел... — ласково думал он. — Вот пятка, вот ступня...»
Резкий запах тревожил Джека, но вышколенный пес терпеливо сидел рядом, ждал команду. Исаев глянул на него, усмехнувшись, сказал:
— Что, брат, хочется побаловать? А нельзя — служба...
Исаев уважал своего четвероногого друга и вообще всех пограничных собак. Судьба их удивительна и мало кому известна. По многу лет служат они на одной и той же заставе. Каждые два года приходит новый инструктор: один веселый, другой нервный, третий бывает и злой, а пограничной собаке приходится к каждому приноравливаться, с каждым нести свою нелегкую службу. А как трудно проходит иной раз расставание!.. Исаев помнит, как прощался с Джеком его предшественник — у обоих на глазах блестели слезы... Потом Джек долго грустил, плохо ел... Но делать нечего — нужно жить, нужно выполнять свой долг.
Умный пес Джек — что и говорить! Многому научил он Исаева, стал ему настоящим другом... На заставе пес — старожил. Сержант изучал его личное дело — девять задержаний на счету Джека. И стреляли в него, и травили, и ножом пыряли... Через все прошел Джек, все преодолел и, наверно, без границы не представляет свою жизнь. Исаев много раз наблюдал, как готовится пес-ветеран к службе: без часов точно чувствует он время выхода в дозор — весь как-то подтягивается, возбуждает себя, даже шерсть, кое-где уже седая, дыбом встает... А когда наряд в машине едет, Джек все норовит в окно морду высунуть, чтобы контрольно-следовую полосу видно было... «Проверяет! — смеются молодые солдаты. — Ну Джек! Ну службист! Что твой старшина!..»