Он узнал, что фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз, на страну, приютившую его после оккупации хортистами родного Закарпатья, утром. Позвонил старый товарищ по работе в Коминтерне и сказал только одно слово, тяжелое и мрачное:
— Война...
Он вышел на улицы Москвы, долго ходил по ним, вроде бы бесцельно, а сам жадно, пристально всматривался в лица встреченных им людей. О том, что гитлеровская авиация бомбила на рассвете Минск, Киев и другие крупнейшие центры СССР, что фашистские дивизии перешли границу, многие уже знали.
Но в утренних газетах об этом еще ничего не было — не успели...
Олекса всматривался в лица людей — уже шла война, и сегодня-завтра многие из них возьмутся за оружие. От них, их мужества и стойкости отныне зависела судьба всей планеты...
Дома Олекса взял на руки Оленьку, прижал к себе, словно хотел защитить, укрыть ее собою, сказал Сирене:
— Первый год прошел для нее в мире... А какими будут другие?
— Советский Союз быстро разгромит фашистов, — уверенно, горячо сказала Сирена. — Нет силы в мире, которая одолела бы эту страну.
— Такой силы нет, — подтвердил Олекса, — но война будет жестокой. Как в старину говорили: не на жизнь, а на смерть... Я видел фашистов вблизи, встречался с ними лицом к лицу... Бешеные собаки кусают, пока их не убивают. Ты их тоже видела, Цико... А когда их стая, огромная, в несколько миллионов...
— Не все там одинаковые, Олекса.
— В бою стреляют, Цико, а не присматриваются к врагам... И ты меня поймешь...
Сирена кивнула согласно:
— На фронт?
— Добьюсь любой ценой разрешения партии уйти на фронт. Мое место там... Место каждого коммуниста, какой бы национальности он ни был, — сегодня на фронте...
— А я? — с отчаянием спросила Сирена и бросила взгляд на дочку.
— Тебе работа найдется в тылу... И береги доченьку — она должна выжить в этом страшном урагане, потому что без детей мы как сосны без корней...
«Я знаю, какие трудности стоят передо мной, но знаю и то, какое... задание доверено мне и моим товарищам».
Свою группу Олекса формировал, готовил тщательно, обращая особое внимание на отработку действий в боевой обстановке, в тылу у фашистов. Там хоть и родные места, но засели в них враги.
Перед отъездом из Москвы Олексу принял Клемент Готвальд. Готвальд много работал в эти напряженные дни, очень устал, но Олексу встретил приветливо, с тем радушием, на которое был щедр к полюбившимся ему людям.
— Как настроение группы? — прежде всего спросил он.
— Боевое, товарищ Готвальд.
— Надежные люди?
— Верю, как в себя.
— Это хорошо, — сказал Готвальд, — без веры в таком деле нельзя... С кем пойдешь в огонь?