— Прости, любимый! — прошептала Орхидея. — Мы в ответе за тех, кого взяли на прокат! Я должна спасти Риту! — И толкнула черный рукав в остатки коктейля из крабов, который, как известно, весь в майонезе.
— Я знаю, что ты не переживешь химчистки (а мылом ведь майонез не отстирать), но у меня нет другого выхода.
— А, блин! — вскрикнул Фрак.
Ой, нет, это жених сказал, а Юный Фрак воскликнул: «О, почему судьба такая мне дана, ослабнуть в кислоте, не ведая про сладость поцелуя!..» и убежал вместе с хозяином в туалет — хоть немного замыть пятно.
А Страус уже мчался по улице, роняя на снег пух и перья.
И буквально через несколько секунд после того, как он выбежал на улицу, невесту словно понесло следом, ей даже показалось, что ее изо всех сил тянут за подол. Жених вернулся в зал, поозирался и не найдя своей молодой жены, решил, что ее, как и полагается, украли родственники по материнской линии. Он вышел на крыльцо. Поглядел по сторонам, но быстро озяб от сырого рукава и решил продолжить поиски в тепле.
А Рита уже пересекла дорогу и мчалась вдоль трамвайных путей. Всего восемь остановок пробежать и будет дом, где живет ее любимый Страус. Чтобы ускорить встречу, он оторвала газовый капюшон — он спадал на глаза, и оборку — она путалась под ногами. Сзади послышался грохот и звон — шел трамвай-снегочист. Рита посторонилась в сугроб. Железные щетки швырнули льдинки, наступила тишина, белое облако осело и из кабины выглянула вожатая.
— Садись давай! — сказала она Рите, та живо забралась, щетки закрутились и они поехади сквозь снежный тоннель.
— Сбежала?
— Ага!
— Где он живет-то? На какой остановке?
— «Дом культуры».
— Не мой маршрут. Стой, куда ты? Довезу!
Бедный Паша, если бы он знал, что через минуту его Гусеница позвонит в дверь! Он бы не схватил бутылку с уксусом и не лег бы на пол в кухне, и не открыл бы пузырек в твердой решимости распрощаться с ненавистной жизнью. Он выдернул пробку. И, бросив прощальный взгляд на мир, который — взгляд, пришелся аккурат по плинтус, увидел таракана, ниспосланного то ли судьбой, то ли гастрономом на первом этаже.
— Вот, гад! — рассердился самоубийца, вскочил и побежал за старой газетой. Логики, в поступках, конечно, никакой. Но чего вы хотите от Страуса, брошенного Гусеницей?
Рита, прошаркав кружевами по грязным стенам, поднялась по лестнице и два раза коротко нажала звонок. Паша открыл дверь сразу:
— Заходи, мне тут одно дело надо сделать.
И побежал было с газетой в руках в сторону кухни, но вдруг отановился. (Дошло наконец-то!) Он поднял любимую на руки и пронес в комнату. Осторожно поставил на тахту.