— А что же случилось?
— Ничего… Я хотела лишь спросить, что искал здесь этот пан с такими смешными усиками?
Быстро сдернув очки, пани Бауманова прищурилась и взглянула на Гипцю с выражением упрека и осуждения.
— Моя дорогая, я тебя совсем не понимаю. Сегодня ты ведешь себя очень странно и без всяких на то оснований вмешиваешься в дела взрослых. Придется мне поговорить с твоей мамусей.
На губах Гипци мелькнула лукавая улыбка.
— Простите, пожалуйста. Я хотела только спросить… Вы знаете, этот пан пристал ко мне на улице с расспросами. Вам не кажется это подозрительным?
— Погоди, погоди! — Пани Бауманова прикрыла ладонью рот, будто пытаясь заглушить возглас. — Конечно, это странно. Не понимаю только, что ему все-таки нужно?
Гипця едва не проговорилась, что ему нужен, разумеется, старый зонт, но вовремя спохватилась. Что-то подсказало ей не выдавать тайну, и она повторила вслед за пани Баумановой:
— Что ему все-таки нужно?
— Может быть, он кого-то разыскивает? — предположила учительница.
— Тогда почему спрашивал, сколько у вас комнат? Чересчур уж он любопытный!
— И правда, почему он об этом спрашивал?
— А откуда у него ваш адрес?
— Правда, правда, — еще больше удивилась пани Бауманова, — откуда ему известен мой адрес?
— И вообще, — решительно заявила Гипця, — это очень подозрительный типчик!
Пани Бауманова огорченно всплеснула руками. — Моя дорогая, что за выражения у тебя!
— Еще раз простите, но сейчас так говорят.
— А мне показалось, что это, напротив, приятный и хорошо воспитанный человек.
— Вежливый-то он вежливый, да только неизвестно, какой он на самом деле. Интересно, о чем еще он вас спрашивал?
— Сначала спросил, чей это дом. Мой, конечно, только, к сожалению, уплотнили меня после войны, вселили ко мне квартирантов. Допытывался еще, не нашла ли я что-нибудь в доме после возвращения. Чудак какой-то… может быть, думает, что нашла закопанные в саду сокровища… — Пани Бауманова язвительно фыркнула.
— Вы ведь говорили, простите, что нашли старый зонт, — осторожно напомнила Гипця.
— Действительно, забыла сказать ему об этом. — На лице пани Баумановой мелькнула горькая усмешка. — Но кого может интересовать такая старая рухлядь? Ну ладно, оставим это. Если явится еще раз, буду знать, как с ним разговаривать.
Она посмотрела на часы.
— Дорогая Гипця, уже поздно. Возвращайся домой, чтобы мама не беспокоилась. Забудь обо всем этом и впредь не вмешивайся в дела взрослых.
Вновь склонившись над клумбой, пани Бауманова с прежней энергией принялась за сорняки, проросшие между золотистыми рядами ноготков.