«Есть» — и поспешить в машину.
Зайцев подошел к рации и приказал снова вызывать те катера сопровождения, что ушли в базу, и тот тральщик, который, возможно, уцелел на месте катастрофы. Радист усиленно работал ключом.
Зайцев нервничал, топтался на месте и поторапливал!
— Давай, давай быстрее!
— Не отвечают, товарищ командир...
— Попробуй на голос, — предложил Зайцев. От страха, что он вернется один, его трясло как в лихорадке.
Радист, переключив рычажок, проговорил в микрофон:
— Слушай меня, «Барс», я «Пантера»! Я «Пантера»!..
«Барс» упорно молчал, и тогда Зайцев не выдержал, выхватил микрофон из рук радиста и закричал:
— «Барс»... «Барс»... Говорит «Пантера», говорит «Пантера»... — И, выйдя из терпения, напряг голос до предела: — С вами говорит Зайцев. С вами говорит Зайцев! Слушайте меня! Перехожу на прием!
В ответ из эфира доносился лишь сухой треск.
«Значит, те далеко, а наш тральщик погиб». Зайцев зашел в штурманскую рубку, приказал свернуть с фарватера, миль на десять в сторону уклониться от рекомендованных курсов, а сам по телефону вызвал на ходовой мостик Трофимова.
— Павел Ефимович! Как ваше мнение, мы не допустили ошибки?
— Что вы, товарищ командир! Никак нет! Мы же были на минном поле.
— А что, если это были торпеды?
— Так я же вам докладывал: гидроакустик подводную лодку не обнаружил. А кроме того, по характеру взрывов и звуковым волнам можно определенно сказать, что там были мины. И только мины, — без колебаний повторил Трофимов.
Зайцеву полегчало.
— Донесите на базу о гибели на минах транспорта и тральщика. Это их район, и, вероятно, они закроют его для плавания.
Трофимов пошел составлять донесение, а Зайцев облокотился на ограждение мостика, прислушиваясь к чавканью транспорта там, позади, в густой темноте. Возможно, при первой же встрече с начальством гипотеза Зайцева о минах рухнет, подобно карточному домику. Но ведь именно он был на месте происшествия, а не начальство. Кто же сможет не посчитаться с его мнением?!
Размышления Зайцева прервал голос Трофимова, доложившего, что донесение передано командиру базы.
— Павел Ефимович! Как думаете, жив Максимов? — задумчиво спросил Зайцев.
— Вряд ли. Ведь мы сколько раз запрашивали, и ни* кто не отвечал. Там ни одной души не уцелело.
— Вы думаете?
— Уверен!
7
Часовая стрелка приближалась к полудню, а рассвет только-только начинал заниматься. Иней разрисовал узорами борта и надстройки. Темное море билось вокруг кораблей, приближавшихся к заданному району. Навстречу плыли большие и малые льдины. Они раскачивались на крутой волне. Струя воды, рассекаемая острым форштевнем, разбрасывала их и оставляла далеко в кильватере.